Следак 4
Шрифт:
Я потрогал лоб, тот горел. Стало понятно с чего мне различные варианты моей скорой смерти начали мерещиться.
Он сидел на нижней полке плацкартного вагона и делал вид, что рассматривает через окно происходящее на перроне.
Я кивнул парням, подтверждая, что перед нами террорист.
— Ваши документы, — потребовал Саблин.
Молодой мужчина с бакенбардами повернулся.
— А что случилось? — ненатурально удивился он, а когда разглядел меня его нервы сдали. Он вскочил с места и тут же, получив под дых, был упакован в наручники.
Вот только
— Эй, вы чего делаете? За что вы его? — посыпались вопросы от земляков террориста, которых было здесь большинство.
— Товарищи, этот человек подозревается в совершении преступления! Займите свои места! — взял на себя общение с народом Саблин, а то горячие армянские парни уже были на ногах, загородив нам проход с обеих сторон. — Выходим! — это он уже нам.
— Надо его вещи взять, уничтожат ведь улики, — встрял я, хотя больше всего сейчас хотелось оказаться снаружи.
— Все назад! — сотрудники советской милиции наконец вспомнили, что у них есть оружие. Его демонстрация и помогла навести порядок в вагоне.
— Где его вещи? — спросил я соседей террориста, пытаясь понять есть ли среди них его сообщники. Их фотографии и имена я не помнил, только имя организатора терактов — Степана Закитяна, но если даже я бы его встретил, то вряд ли бы опознал. В памяти сохранились лишь обрывочные воспоминания о первом в московском метро теракте. О том, что взрывов было три, я вспомнил только тогда, когда они уже произошли.
Мне кивнули на спортивную сумку. В ней оказалась сменная одежда, мыльно-рыльное и продукты, но никаких подозрительных деталей от взрывных устройств.
— Акоп Степанян, — услышал я голос Саблина, тот изучал паспорт террориста. — Выводите его! — приказал он операм из МУРа, сам же с сотрудниками из линейного отдела продолжил проверку документов.
— Надеюсь, дальше без меня справитесь? — отвлек я его. Меня уже конкретно так знобило. — Остальных террористов я не видел, — напомнил ему шепотом.
— Надо бы еще людей позвать, — Саблин мазнул по мне взглядом, убедился, что я едва на ногах стою и отпустил.
Шел обратно я словно сомнамбула, еле добрался до машины, вытащил оттуда свой рюкзак, узнал у водителя, что движение на синей ветке восстановлено и потопал в метро. И только в поезде вспомнил, что меня ищут чекисты.
Было уже девять часов вечера, когда Щелоков подъехал к Сенатскому дворцу. Выбравшись из «Чайки», он заметил Андропова. Тот, опередив министра МВД на каких-то пару минут, уже поднимался по лестнице. У самых дверей председатель КГБ неожиданно обернулся, обжег Щелокова нечитаемым взглядом и, не останавливаясь, скрылся в здании.
Министр МВД сильнее сжал в руке папку с рапортом Чапыры, который он намеревался пустить в ход если дела будут складываться для него уж совсем плохо, и проследовал по тому же маршруту — на третий этаж в кабинет Брежнева. Генсек, чтобы провести совещание, специально вернулся из Завидово, где, как обычно в выходные, охотился.
— Это теракт! — дал определение
По сути он был прав, в нынешнем Уголовном кодексе террористическим актом признавалось тяжкое телесное повреждение или убийство государственного, общественного деятеля, а также представителя власти, совершенное в связи с его государственной или общественной деятельностью, с целью подрыва или ослабления Советской власти. А вот диверсия — это разрушение или повреждение взрывом, поджогом или иным способом предприятий, сооружений, путей и средств сообщения, средств связи либо другого государственного или общественного имущества… с целью ослабления Советского государства. Так что сегодняшние взрывы как раз квалифицировались уголовным кодексом как диверсия.
Четвертый из присутствующих в кабинете министр обороны Устинов от слов Брежнева невольно выпрямил спину и закаменел лицом. А вот Щелокова услышанное скорее приободрило, ведь рапорт его сотрудника, оказавшегося еще и свидетелем одного из взрывов, тоже содержал, как еще недавно казалось министру не только неуместным, но и опасным, слово «теракт».
— Погибших нет, ранения получили девять человек, степень тяжести устанавливается, — сухо продолжил Андропов. — Второй взрыв произошел через тридцать две минуты в 18–05 в продуктовом магазине на улице Дзержинского, погибших нет, пострадало четверо человек, степень тяжести устанавливается. Третий взрыв произошел в 18–10 на улице 25 Октября, это в семистах метрах от второго места взрыва, бомба злоум… террористами была оставлена в урне, в этот раз обошлось без пострадавших. Мы предполагаем, что работали две группы: первая в метро на Арбатско-Покровской линии, вторая — в центре города…
— Юрий Владимирович, вы как-то можете это объяснить? — вновь перебил докладчика Брежнев. — Кто это сделал? И как это стало возможным, чтобы в столице социалистического государства гремели взрывы?! Да у вас прямо под носом теракт устроили. Возле здания Комитета! А если бы они Кремль или Мавзолей Ленина взорвали?!
— Мы отрабатываем версии. Работа по розыску преступников уже ведется, — совершенно безэмоционально ответил председатель КГБ на скрытое обвинение в некомпетентности. — Сейчас мои люди опрашивают пострадавших и возможных свидетелей, работы предстоит много, — в этом месте Андропов бросил на Щелокова гневный взгляд, что не укрылось от Брежнева.
— А милиция чем у нас занимается? — генсек перевел свое внимание на министра МВД.
Тот встал с места.
— Сразу же после получения информации о теракте, в места взрывов были направлены наряды милиции, места преступлений оцеплены, организована проверка документов и досмотр автотранспорта, усилена охрана метро, вокзалов и аэропортов, проведены первичные оперативно-розыскные мероприятия по установлению лиц, совершивших теракты.
— И что эти ваши мероприятия дали результат? — нетерпеливо спросил Брежнев.