Следопыт, или На берегах Онтарио(изд.1938)
Шрифт:
— Да, в это время года, сэр, — ответил матрос, прикоснувшись рукой к шляпе в знак уважения к новому капитану и к тому же родственнику сержанта Дунхема.
— И у Тысячи Островов, полагаю, будет такой же. Скорее всего, ветер не переменится, хотя со всех сторон у нас будет суша.
— Когда мы пройдем дальше на восток, сэр, ветер может перемениться, там нет настоящего берегового ветра.
— Вот тебе и внутреннее море! Оно всегда может сыграть с тобой шутку вопреки всем законам природы. А сказать к примеру, среди островов Вест-Индии можно одинаково полагаться и на береговой и на морской ветер. Там в этом отношении нет никакой разницы, но вполне понятно,
— Упаси бог, мастер Кэп, никто о них ничего не знает. Это сущая головоломка и для старых матросов на этом озере. Мы и названий их не знаем. Почти все они без имени, как младенцы, что померли некрещеными.
— Ты католик? — резко спросил сержант.
— Нет, сэр, я человек равнодушный к религии и никогда не тревожусь о том, что меня не тревожит.
— Гм! Равнодушный! Должно быть, это одна из новых сект, от которых столько бед в нашей стране! — проворчал Дунхем; дед его был квакером из Нью-Джерси, отец — просвитерианином 28 , а сам он, вступив в армию, примкнул к англиканской церкви.
28
Квакер — член протестантской секты, распространенной в Англии и в Америке. Пресвитерианин — последователь одной из разновидностей протестантского вероучения, также распространенной в Англии и в Америке.
— Итак, Джон, — продолжал Кэп, — или, кажется, тебя зовут Джек?
— Нет, сэр, меня зовут Роберт.
— Да, да, Роберт, но это все равно, что Джек или Боб. Оба имени хороши. Скажи, Боб, а там, куда мы идем, хорошая якорная стоянка?
— Бог с вами, сэр! Мне известно о ней не больше, чем какому-нибудь мохоку или солдату Пятьдесят пятого полка.
— Вы никогда не бросали там якорь?
— Никогда, сэр. Мастер Пресная Вода всегда пристает прямо к берегу.
— Но, прежде чем подойти к городу, вы, конечно, бросаете лот и, как водится, смазываете его салом? 29 .
29
Грузило лота смазывали салом, чтобы к нему прилипали частицы грунта со дна; грунт тоже помогал определять место судна в морс.
— Сало! Город! Господь с вами, мастер Кэп, города там нет и в помине, а сала вполовину меньше, чем у вас на подбородке.
Сержант криво усмехнулся в ответ на шутку, но его шурин этого не заметил.
— Неужто там нет ни церковной колокольни, ни маяка, ни крепости? Но есть же там, по крайней мере, гарнизон, как вы здесь говорите?
— Если хотите знать, спросите сержанта Дунхема, сэр! Весь гарнизон — на борту "Резвого".
— Но через какую протоку, Боб, по-твоему, удобнее подойти к острову — через ту, по которой ты шел в последний раз, или… или… или через другую?
— Не могу сказать, сэр. Я не знаю ни той, ни другой.
— Но не спал же ты у штурвала, дружище?
— Не у штурвала сэр, а на баке, на своей койке. Пресная Вода отправлял нас вниз вместе с солдатами, всех, кроме лоцмана, и мы понятия не имеем об этом переходе. Он всегда так поступал, подходя к островам и уходя от них. И, хоть убейте, я ровно ничего не знаю ни о протоке, ни о том, какой курс брать у островов. Это знают только Джаспер и лоцман.
— Вот тебе и "обстоятельство",
— То-то и дело, брат Кэп, легче задать вопрос, чем на него ответить. А разве нельзя как-нибудь вычислить курс? Я думал, что для вас, океанских моряков, это сущая безделица! Мне часто приходилось читать о том, как они открывали острова.
— Читать-то ты читал, брат, но мое открытие будет самым великим, потому что я открою не просто какой-то остров, а один остров из тысячи. Если бы на палубу уронили иголку, я бы ее нашел, хоть я и немолод, но вряд ли мне удалось бы найти иголку в стоге сена.
— Однако моряки, плавающие по этому озеру, каким-то образом находят нужные им места.
— Если я не ошибаюсь, сержант, местоположение этого поста или блокгауза держится в строгой тайне?
— Да, и принимаются все меры предосторожности, чтобы враг не мог узнать, где он находится.
— И ты надеешься, что я, человек, незнакомый с вашим озером, найду это место без карты, не зная ни курса, ни расстояния, ни широты, ни долготы, без промера и, черт побери, без сала! Позволь тебя спросить, не думаешь ли ты, что моряк ведет корабль нюхом, как собака Следопыта?
— Все-таки, брат, ты мог бы кое-что узнать, расспросив рулевого. Мне сдается, что этот молодец только прикидывается, будто ничего не знает.
— Гм! Все это смахивает на новое "обстоятельство". Право, "обстоятельств" накопилось столько, что трудно докопаться до истины. Но мы выведаем, что знает этот парень.
Кэп и сержант вернулись на прежнее место около штурвала, и моряк возобновил свои расспросы.
— А ты ненароком не знаешь широты или долготы этого острова, паренек? — спросил он.
— Чего, сэр?
— Широты или долготы, а может быть, той и другой, это безразлично. Мне просто любопытно, как на пресной воде обучают молодых матросов.
— Мне и самому безразлично, сэр, только я никак не пойму, что вы хотите сказать.
— Что я хочу сказать? А ты знаешь, что такое широта?
— Не-ет, сэр, — нерешительно ответил матрос. — Впрочем, кажется, это французское название верхних озер.
Кэп даже присвистнул и запыхтел, как мехи испорченного органа.
— Широта — французское название верхних озер! А не знаешь ли ты, что такое долгота, сынок?
— Кажется, знаю, сэр. Пять с половиной футов, уставный рост для солдат на службе его величества.
— Вот тебе и долгота, сержант! Он нашелся так же быстро, как брас поворачивает рею! А что такое градусы, минуты и секунды, ты уж наверняка знаешь?
— Да, сэр, уж градусы-то я знаю, а минуты и секунды — это длинные и короткие лаглини 30 . Тут мы не собьемся — не хуже морских матросов.
— Черт побери, брат Дунхем, вера и та не поможет на этом озере, хоть и говорят, что она горами двигает. Будь ты семи пядей во лбу, ничего тут не сделаешь. Ладно, паренек, а не разбираешься ли ты в азимутах, в вычислении расстояния и в чтении показаний компаса?
30
Прибор для измерения скорости судна, лаг, в те времена состоял из деревянной плашки с привязанной к ней длинной веревкой — лаглинем. На лаглине через каждые 15 метров были завязаны узлы.