Следопыт

Блэйкли Дэвид

Под стропы рюкзаков мы засунули свои аварийные сумки. Если вы были скомпрометированы и вам пришлось бы пуститься в бега, от рюкзака можно было отказаться, и вы могли удрать, просто схватив свою сумку. Каждый рюкзак был объемом 80 с лишним литров и весил около 30 килограмм при полной загрузке. Когда мы шли пешком, то несли все это с собой, плюс наши разгрузки и наше личное оружие.

Между сиденьями переднего пассажира и водителя были сложены коробки с патронами, в том числе шесть коробок на 200 патронов для единого пулемета, итого 1200 патронов. Каждая коробка была уложена одинаковым образом, пулями вперед и со снятыми пломбами. Таким образом, если мне нужно было сменить ленту с патронами, я просто поднимал крышку на оружии, открывал коробку

с патронами, перекидывал ленту поперек, закрывал крышку, отводил назад рукоятку взведения, и все было готово. Я так усердно готовился к этому, что мог сделать это за две секунды ночью и просто на ощупь.

В кормовой части машины было уложено 1000 патронов к крупнокалиберному пулемету. На приборной панели Пинки был установлен SP-GPRS — специализированный военный GPS — модуль. SP-GPRS зашифрован, так что враг не сможет отследить сигнал GPS. Он работает с выделенной военной спутниковой сетью, в отличие от гражданской сети, которую используют обычные системы GPS. Американцы способны отключить гражданскую сеть, что они могли бы сделать, если бы противник использовал гражданскую сеть для нападения на них. Военная спутниковая сеть всегда будет оставаться открытой.

Спереди, на капоте, у нас была пара громоздких LAW-80, закрепленных поперек, прямо перед приборной панелью. Поверх LAW был привязан сверток камуфляжной сетки с завернутыми внутрь камуфляжными шестами. Как только мы оказывались на территории противника, мы устанавливали камуфляжные сетки таким образом, чтобы загонять под них Пинки и находится под ними самим.

В паре машин были мачете. Парни использовали большие ножи, чтобы расчищать растительность или разбивать лагерь. Мы не были самураями, и они не были созданы для сражений. Если вы видели солдата с огромным ножом, пристегнутым к поясу, то, как правило, знали, что нужно держаться от него подальше. У нас в Следопытах была постоянная шутка, если мы когда-нибудь видели парня в таком виде: да, но каков он с ножом в темной комнате? Это было ужасно: если бы когда-нибудь дело дошло до рукопашной, вам было бы гораздо лучше выстрелить своему противнику в голову из пистолета.

У каждого второго автомобиля был лебедка, установленная спереди, прямо над кожухом поддона. Это был жизненно необходимый инструмент для вытаскивания застрявших машин, но он был тяжелым, поэтому его надевали на каждый второй Пинки. Таким образом, у каждого патруля, состоящего из двух автомобилей, была лебедка на случай необходимости, и это снижало общий вес.

На борт каждой машины были погружены по две канистры с пресной водой, а также дюжина пакетов с пайками, мины «Клеймор» и гранаты. Когда мы закончили упаковывать вещи, наш Пинки был набит так туго, что в него больше ничего нельзя было втиснуть. Ну, кроме «Мальборо Лайтс». Трикки никуда не собирался идти без своих сорока сигарет в день. Когда я был на операции, я выкуривал сигарету с Трикки. Это было связующее звено. Джо и Стив тоже. Сигареты были ценной валютой, особенно когда дела шли плохо, поэтому мы загрузили наш Пинки несколькими дополнительными коробками.

Пинки — это, по сути, укороченный «Лендровер» с усиленным шасси. Имея по три человека в каждой машине, плюс всю воду, топливо, оружие, боеприпасы, средства связи и продовольствие, мы были на самом пределе того, что он мог перевозить. Мы не могли позволить себе дополнительный вес бронированного прикрытия, которое обеспечивало бы защиту от огня из стрелкового оружия и взрывов. С другой стороны, у нас была потрясающая огневая мощь по всем направлениям. С другой стороны, у нас была нулевая защита от огня по нам.

Излишне говорить, что там также было мало места для личных принадлежностей. У меня была одна проблема с этим: моя девушка Изабель. Или, скорее, ее проявления щедрости. Она была знойной французской красавицей; высокая, длинноногая и с большой грудью, которая по какой-то причине меня привлекала. К тому же у нее были великолепные длинные, вьющиеся, темные волосы. Как заметил

мой приятель, она была ходячей влажной мечтой. Кроме того, у нее был фантастический вкус в выборе французского нижнего белья. Она была юристом, работавшим в ведущей городской фирме, так что, думаю, могла позволить себе самое лучшее.

Я видел ее незадолго до того, как мы отправились в Кувейт, и мы выпили и поужинали в интимной обстановке в Хэмпстеде. Я встречался с ней всего несколько раз, но все еще надеялся расколоть ее в тот вечер. Это было то, что мы в Следопытах называли свиданием «лови или умри». В Лондоне мне больше негде было остановиться, кроме как у нее, так что, если я не добьюсь успеха, мне придется бродить по улицам до утра.

Я разобрался в привлекательности с ее стороны: я был немного груб с Изабель, адвокатом высокого полета. За ней гонялись все эти супербогатые парни, но не так много грубых, как мать их, солдат. Я знал, что чем больше я буду говорить в тот вечер, тем больше у меня будет шансов упустить свои шансы. Поэтому я разыграл карту «тихого омута» и промолчал, предоставив воображению Изабель заполнять пробелы. Было удивительно, что могла придумать женщина, чтобы объяснить молчание мужчины.

Мы поели и выпили, и она отвезла меня обратно в свою шикарную квартиру в Хэмпстеде. Это определенно было лучше моей одинокой койки в лагере Следопытов, из матраса брошенного на пол. Она поставила на стереосистему какую-то вкрадчивую джазовую музыку, погасила свет и зажгла несколько свечей. Никакого Смуджа, напевающего Кенни Роджерса или Элвиса. Я простил ее, когда она начала танцевать для меня, хотя я не присоединился к ней по очевидным причинам.

Потом она спросила меня, не хочу ли я немного сыра. Я подумал: ради всего святого, не начинай есть чесночный сыр, что бы ты, черт возьми, ни делал! Она подошла ко мне, поставила свой бокал с красным вином и поцеловала меня. Затем она протянула руку и убрала регулятор яркости до нуля. Тогда я догадался, что сыр отложили на потом.

Прекрасная Изабель только что отправила мне посылку в Кэмп-Тристар. Вместе с растаявшим шоколадом и влажными салфетками там лежал толстый том книги. Влажные салфетки были очень ценны. При ограниченном количестве воды проходили дни, когда мы не могли помыться. Они идеально подходили для избавления от бактерий и грязи вокруг рта, так что вы могли есть, не испытывая тошноты.

Но книга оказалась бесполезной. Абсолютно. Это был ужасающе плохой роман о каком-то будущем инопланетном мире, опустошенном войной космической эры. В своем письме она сообщила мне, что эта книга особенно ценна, потому что ее отец подарил ее ей на двадцать первый день рождения. Она попросила меня носить её с собой, куда бы я ни пошел, и привезти её и меня обратно в целости и сохранности. Возможно, у Изабель был не самый лучший вкус в литературе, но, черт возьми, английский не был ее родным языком, и она действительно могла похвастаться лучшим французским нижним бельем.

Я решил, что должен взять книгу с собой в Ирак и обратно. Её засунули в мою аварийную сумку вместе с набором для побега и уклонения. Я повесил сумку снаружи автомобиля, в пределах быстрой досягаемости у пассажирской двери. Таким образом, если бы мне пришлось бросить Пинки и пуститься в бега, я бы просто схватил ее и ушел. И если бы нам все-таки пришлось бежать, я всегда мог бы использовать дерьмовый роман Изабель в качестве туалетной бумаги.

В Следопытах вы относились к своему автомобилю как к чему-то совершенно особенному. Это было похоже на то, как если бы ты был парнем, который работал всю свою жизнь и наконец сумел купить винтажный «Феррари» своей мечты. Когда мы не были на операциях, мы вообще почти не пользовались машинами. Мы сокращали пробег и тщательно ухаживали за нашими скакунами. Машины хранились в специальном ангаре, и только после того, как позаботились о них, парни могли позаботиться о собственных удобствах. Вы заботитесь о своей машине — она заботится о вас. Тем более, когда выезжаешь на операции.