Следователь, Демон и Колдун

Александров Александр

Вокруг царил бардак, бедлам и маленький апокалипсис, но теперь процессом заправляли те, кому следователь не глядя доверил бы свою жизнь (ну, в разумных пределах). К тому же, он, наконец, начал постепенно понимать, что именно имел в виду Артур, когда говорил о Научной когорте Белой Башни «эта банда крикливых психопатов».

Князь Дикий, немного отойдя от первоначального шока, насел на Мерлина как волкодав, завалив старика вопросами, но Артур в любой ситуации оставался Артуром, на которого где заскочишь, там и слезешь. Он любезно ответил на несколько вопросов князя, после чего заявил, что согласен говорить с ним о чём угодно, в том числе и на научно-метафизическую тематику, но

только после того, как князь и его люди помогут ему, Мерлину, спасти мир. «В противном случае, любезный, рассказывать будет некому, да и не о чем». Князь, понятное дело, согласился – да и куда ему было деваться? – и переключился на Моргану.

Метресса была – сама любезность. Она тут же пообещала Дикому чуть ли не прямой доступ в закрома Белой Башни, но потом. А также всяческую помощь и поддержку во влиянии на Артура, но тоже потом. Моргана рассыпалась в комплиментах, охотно принимала подарки и вообще старалась делать всё, дабы у князя Дикого окончательно не поехала крыша от нервического перенапряжения.

Великолепный Стефан Целеста, мгновенно оценив ситуацию, оставил чемоданы на попечение комиссара Пфуя и отправился на ближайшую телеграфную станцию, откуда отправил несколько секретных «молний». Фигаро понимал, что в «молниях», разумеется, нет ни слова о внезапно воскресших членах Первого Квадриптиха; это были служебные телеграммы, отменяющие все встречи Целесты и Пфуя на ближайший месяц, а также распоряжения касательно временных назначений в Академии. Кем-кем, а идиотом магистр не был.

Целеста вежливо поприветствовал Мерлина и Моргану, задал несколько ни к чему не обязывающих вопросов, выразил надежду на дальнейшее плодотворное сотрудничество, и тут же устроил жесткий допрос Фигаро, Френну и Метлби: как, когда, почему, откуда и «какого дьявола вы все молчали?!»

Фигаро вздыхал, каялся, но тактика Целесты была ему, в целом, ясна: тот, отлично понимая бессмысленность лобовой атаки, делал подкоп под Артура и Первую Леди, надеясь после, когда уляжется пыль, получить эксклюзивный доступ к бесценным головам первых Великих Колдунов. В голове магистра уже наверняка творились из воздуха небесные замки и осваивались ближайшие планеты, но все эмоции Целесты, как обычно, стояли по стойке «смирно» даже не думая пикнуть или выйти из строя без высочайшего на то соизволения.

Артур сказал, что он не сможет собрать циклотрон из того, что, по заверениям князя, имелось у них под рукой.

Морганасказала, что, в принципе, можно вызвать какого-нибудь мелкого демона и попросить достать всё необходимое.

Метлби сказал, что для того, чтобы достать генератор сверхвысокой частоты понадобится нечто посильнее, нежели мелкий демон. Например, дирижабль, который притащит прототип означенного генератора из подвалов Института перспективных разработок.

Целеста сказал, что в другой ситуации он с удовольствием подверг бы Метлби псионическому допросу, дабы узнать, откуда тому известно про содержимое подвалов Института, однако сейчас, скрепя сердце, вынужден согласиться с коллегой. Можно, конечно, попробовать надавить на дирекцию Института через Их Величеств, но существовал монстр, которого даже Тузик с Фунтиком не могли одолеть, и имя ему было Бюрократия, а посему требуемый генератор они получат, разве что, через год.

Фигаро спросил, нельзя ли просто трансформировать требуемые детали для установки.

Мерлин схватился за волосы и принялся выдирать клочки призрачных косм, которые тут же растворялись в воздухе без следа.

Моргана начала биться головой об стол (довольно сильно; после каждого удара лбом столешница издавала громкое «бум»).

Князь достал из-за пазухи бутылку водки,

и осушил её одним глотком.

Стефан Целеста приподнял бровь.

Метлби назвал Фигаро идиотом, обложил этажами тех, кто вообще придумал такое ответвление метафизики как трансформация, и тут же нарисовал на одной из левитирующих досок чертёж, ниже подробно расписав, почему предложенная Фигаро затея есть сумасшествие и бред сивой кобылы.

Целеста согласился, но внёс в формулы Метлби несколько поправок, которые, с его точки зрения, гораздо лучше демонстрировали всю степень безумия предложенной идеи.

Тут же в спор влез Артур-Зигфрид Медичи, обозвавший обоих магистров идиотами, спаливший доску с чертежом в пепел, и создавший новую, на которой Мерлин тут же набросал красивый чертёж в окружении стройных столбцов формул.

Князь Дикий внимательно изучил творчество Артура, и спросил, почему именно это невозможно. Не безумно, а именно невозможно?

Мерлин сказал, что, в принципе, нипочему.

Метлби поднял вторую бровь, и тоже сказал, что, в принципе, нипочему.

Целеста сказал, что он в этом участвовать не будет, но внесёт несколько поправок, которые сделают смерть тех, кто будет работать на созданном таким образом циклотроне не слишком мучительной.

Задымились трубки, сигареты, сигары, заскрипели перья, застучали мелки по доскам, заблестели капли пота на высоких лбах, зазвенело стекло, забулькал в бойлере кипяток. Магистры, засучив рукава, склонились над огромным листом ватмана, который, ругаясь, постоянно подправляли, стирая колдовством целые куски чертежей; Мерлин, похохатывая, прямо в воздухе творил трёхмерную модель чего-то, похожего на толстую колбасу завёрнутую внутрь другой, ещё более толстой колбасы.

Примерно через час (Фигаро как раз добрался до второй коробки с печеньем) Артур-Зигфрид сказал, что установку, которую они создадут, придётся через два месяца и плюс-минус десять дней оттащить куда-нибудь на просторы Белого моря, или в любое другое место, где можно безболезненно произвести взрыв в полмиллиона тонн тротилового эквивалента.

Следователь несмело поинтересовался, почему после использования циклотрона нельзя будет просто отменить трансформацию.

Князь Дикий немного подумал, почесал затылок, и буркнул: «ну, можно и так».

После чего магистры с древними колдунами и князем снова набросились на чертежи.

Вечерело.

* * *

– Знаешь, Фигаро, – сказал комиссар Пфуй раскуривая огромную ароматную сигару, – а ведь я чего-то такого и ожидал, если честно.

Дом князя Дикого, конечно же, не мог быть построен в полном соответствии с банальными и скучными законами евклидовой геометрии, поэтому комнату следователю выделили на десятом этаже трехэтажного здания. Ко всему прочему эта комната не была видна снаружи, а за её окнами плескалось море и торчали из чего-то похожего на песчаную косу несколько куцых пальм. Окна относительно моря с пальмами были расположены сверху, как если бы были пробиты в потолке.

Следователю не хотелось проверять, что случиться, если он высунется из окна наружу.

– Когда я понял, что ты влип в какую-то историю, я мгновенно сообразил, что тут нечто древнее и таинственное, а не какая-нибудь мелочь, вроде проклятия или преследующего тебя духа некроманта-задохлика. Хотя, конечно, я даже представить себе не мог, что во всём этом окажется замешан Мерлин Первый и Первая Леди Белой Башни. Это даже для моей черепушки немного чересчур.

– Для моей тоже, – честно признался следователь.