Следователь (основы теории и практики деятельности)
Шрифт:
Во-первых, нам представляется разумным – с соответствующими, естественно, коррективами – использовать порядок, установленный законом для пересмотра оправдательного приговора ч. 2 ст. 405 УПК: «…пересмотр оправдательного приговора либо определения или постановления суда о прекращении уголовного дела допускаются в срок, не превышающий одного года со дня вступления их в законную силу, если в ходе судебного разбирательства были допущены фундаментальные нарушения уголовно-процессуального закона, повлиявшие на законность приговора, определения или постановления суда».
Во-вторых, подчеркнем, как то нам представляется также в сугубо
Наконец, в-третьих, есть возможность интерпретировать на рассматриваемую проблему положение ч. 7 Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок…».
«В случае установления подозреваемого или обвиняемого заявление о присуждении компенсации за нарушение права на уголовное судопроизводство в разумный срок может быть подано до прекращения уголовного преследования или вступления в законную силу обвинительного приговора, если продолжительность производства по уголовному делу превысила четыре года и заявитель ранее обращался с заявлением об ускорении его рассмотрения в порядке, установленном уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации».
Внося это предложение, автор ясно осознает таящийся в нем подводный камень. А он следующий: риск предоставления правоприменителям – органам и лицам, осуществляющим уголовное преследование – возможности освобождения лица от ответственности за совершенное им деяние в связи с истечением предлагаемого срока для отмены указанных выше постановлений. Мотивы для того могут быть различными, в том числе – и это самое опасное – коррупционными.
Но такая опасность, увы, существует при осуществлении любой правоприменительной деятельности при принятии процессуальных решений его субъектами по усмотрению, в том числе – особо обратим на это внимание— и при принятии судом решений по жалобам заинтересованных лиц об отмене постановления о прекращении уголовного дела и возобновления по нему производства.
Но тем не менее оставление лица под угрозой возбуждения в отношении него уголовного преследования в ситуациях, когда ранее в том в установленном законом порядке было отказано, либо возобновления прекращенного в отношении него уголовного преследования на практически неограниченный срок, по нашему убеждению, противоречит декларированному законом положению об осуществлении уголовного судопроизводства (уголовного преследования) в разумные сроки.
Мы убеждены, что необходимость законодательного ограничения сроков досудебного уголовного преследования в рассматриваемых ситуациях повышено актуальна.
Как на то неоднократно обращал внимание ЕСПЧ в своих постановлениях, «только с момента уведомления лица о прекращении уголовных процедур оно прекращает чувствовать себя находящимся под влиянием уголовного дела, а также испытывать чувства правовой неопределенности, которую ст. 6 Конвенции (о защите прав человека и основных свобод – авт.) предназначена ограничить» [188] .
Столь
188
Привод, по: Зимненко Б. Л. Право на разумные сроки судебного разбирательства по гражданским и уголовным делам. Практика Европейского суда по правам человека в отношении Российской Федерации // Государство и право, 2011, № 1. С. 38.
Мы видим в ней два аспекта.
Первый из них таков. Как известно, уголовно-процессуальный закон оставил на полное усмотрение лица, осуществляющего уголовное преследование, выбор действий для формирования, исследования и использования доказательств по конкретному уголовному делу из их числа, предусмотренных УПК. Однако, признав необходимым производства того или иного из них, следователь под угрозой признания в дальнейшем сформированного доказательства недопустимым обязан скрупулезно и неукоснительно соблюдать уголовно-процессуальный порядок его производства.
Вопрос: как потерпевший может удовлетворить свои законные интересы, в частности, на возмещение ему материального ущерба и причиненного морального вреда, если уголовное преследование подозреваемого, обвиняемого оказалось несостоятельным именно в связи с тем, что основные обвинительные доказательства были сформированы следователем с грубейшими и существенными нарушениями процессуального порядка производства следственных действий? Иными словами, в чем в такой ситуации «виноват» потерпевший?
Именно его задал адвокату – представителю потерпевшего – его доверитель, когда суд, согласившись с доводами стороны защиты, признал недопустимыми все основные доказательства обвинения М. в разбойном нападении (протокол обыска, протоколы предъявления М. на опознание потерпевшему, предъявления для опознания предмета, использованного при совершении преступления); по ходатайству государственного обвинителя после того дело было возвращено прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению, а затем уголовное преследование в отношении М. было прекращено.
«Меня чуть не убили, сожгли мою машину (разбой был связан с нападением на частного таксиста), откуда я знал, и почему я должен был знать, как надо проводить расследование?» – спросил он.
Второй аспект этой проблемы – опять же с позиций как принципа разумности сроков уголовного преследования, так и удовлетворения законных интересов потерпевшего от преступного посягательства – обусловливается недостатками досудебного уголовного преследования, состоящими в непроведении следственных действий, результаты которых могут объективно и убедительно подтверждать обоснованность следственного и государственного обвинения лица в совершении инкриминируемого ему преступления (в ряде случаев усугубляемых пассивностью поддержания государственного обвинения в суде).