Следователь по особо важным делам
Шрифт:
Перед отъездом из Вышегодска я встретился с секретарём комитета комсомола института. Она работала лаборанткой и Залесскую хорошо знала. Для неё тоже была непонятна история с комсомольским билетом. Аня Залесская, учась и работая институте, была активисткой, одно время была членом институтского комитета комсомола.
И то, что она не встала на учёт в Крылатом, было на неё непохоже.
В комнате, где размещался комсомольский штаб института, я случайно выяснил ещё один штрих в характере Ильина. На стене размещался небольшой
«Наши спортивные достижения». На одной из фотографий была запечатлена группа альпинистов. В своих горных доспехах, с альпенштоками в руках. Среди них — Ильин.
Что ж, для сурового, упорного человека, каким он, несомненно, являлся, вполне подходящий вид спорта…
Североозерск встретил меня дождём. И разумеется, ветром. По дороге в Крылатое у оперативного «газика»
РОВДа забарахлило отопление. В машине было холодно.
Промозглая сырость проникла сквозь одежду, и я приуныл.
Мои миндалины были пока при мне и вряд ли упустят такой благоприятный случай напомнить о себе.
Ко всему прочему нам пришлось задержаться. Заканчивался ремонт моста, снесённого несколько дней назад разбушевавшейся от осенних дождей небольшой речушкой.
Можно было проехать в объезд, но шофёр не стал рисковать.
И когда я попал под опеку Савелия Фомича, добровольно исполняющего обязанности дежурной горничной в доме для приезжих, моя комната, нагретая и уютная, показалась мне раем.
Пока я раскладывался да переодевался попроще и потеплее, Савелий Фомич колдовал над чаем. Из Москвы я взял с собой растворимого кофе. Но старик его категорически отрицал. Даже где-то вычитал, что в Америке его давно уже не пьют… Почему-то у него было торжественное и загадочное лицо. Видимо, сохранял какую-то новость до нашей посиделки за чаем его особой заварки.
— Вам бы, Игорь Андреевич, чего-нибудь сейчас покрепче… — сказал сторож, когда мы наконец приступили к чаепитию.
— Не мешало бы, — честно признался я. Не научился думать о таких вещах вперёд. Действительно, можно было ожидать, что дорога окажется холодной и сырой. И позволить себе сейчас пару рюмок коньяку или водки было бы не грех, а польза.
— Можно организовать, — с охотой встрепенулся Савелий Фомич.
«Организовать» означало: он потопает на дом к продавщице и намекнёт, что требуется, мол, кому надо, бутылка. Таковая будет, конечно, выдана. Из своих запасов или после похода в магазин. А назавтра все Крылатое зашушукается: московский следователь по ночам того…
— Нет, — сказал я. — Заранее не догадался, теперь поздно.
— На нет и суда нет, — быстро согласился сторож. Уж больно ему не хотелось выглядеть заинтересованным лицом. — Чаек тоже сугревает.
— Сойдёт.
— А Надежде Максимовне тоже понравился мой чай, — сказал он, потягивая из гранёного стакана.
— Долго она тут была? — спросил я.
— Приехала утром, а на другой день, считай, к обеду
— В Москве увидимся, — успокоил я его. И спросил. — Савелий Фомич, это у вас всегда так дует?
— Где? — встревожился он. — Мне-то сквозняк нипочём…
— Я не об этом. Ветер…
— Завсегда. Хоть махонький, а непременно. Степи.
— Да, я читал о степных ветрах, о пыльных бурях, о ветровой эрозии.
Кстати, я попросил одного моего сослуживца (у него жена работает в ВАКе) узнать о судьбе диссертации Ильина и заодно достать её для ознакомления.
Мне трудно судить о её научной ценности. Но, во всяком случае, я получил представление о проблемах, которые стоят перед совхозом «Маяк».
Ещё —мне удалось узнать, что один отзыв на работу Ильина получен положительный. А другой рецензент чтото задерживает с ответом…
— Да, ветры-серьёзная проблема, — покачал я головой.
— Не только ветры. И пыльные бури бывали. Ну, стали защиту сажать. Да вы сами видели. Теперь и пашут по-другому. Раньше плугом, значит, этак загребали и переворачивали. Крепь, она снизу получается, а глина сверху. Теперь — нет. Как бы прочеркивают…
— Безотвальная вспашка, — похвастался я своими познаниями.
— Во-во. Мало того. Сеют зерно и ещё прикатывают.
Чтобы поплотнее. Целая наука. Емельян Захарович ездил к самому Мальцеву, в Курганскую область. Приехал, поновому стали землю готовить. Понятно, Мальцев, из мужиков сам, аж до академиков вырос. Понимает землицуто… Или вот, к примеру, у нас: нет чтобы добротный мост через Чарысуйку раз и навсегда поставить. Из бетону, там, не знаю. Нет, кажный раз деревянный лепят. А весной его обязательно сносит. А вот нынче и осенью… Вы ехали, отремонтировали у"ке?
— Да. Перед нашим приездом закончили.
— Эхе-хе. Разве это годится? Надежда Максимовна ехала обратно, Николай Гордеич вёз, у самого их носа снесло. Сами едва не попали в крутизну…
Это сообщение мне не понравилось. Нехорошо, что Ил:эин оказал услугу Наде. А Савелий Фомич продолжал:
— Николай Гордеич трактор вызвал. Хорошо, Пескове рядом. Вытащили машину. Слава богу, доставили Надежду Максимовну в Североозерск целую и невредимую. Говорят, помог ей с билетом на самолёт. И проводил сам…
То, что я узнал от Савелия Фомича, меня расстроило.
Подробности Надиного пребывания в Крылатом меня интересовали, но расспрашивать старика я не решился.
У меня даже мелькнула мысль отправиться к Серафиме Карповне, чтобы узнать получше, как это Ильин провожал мою Надю, но решил подождать до утра. Не стоило поднимать панику на ночь глядя…
Я еле дождался утра и пошёл к Ищенко.
Стучать не пришлось. Пёс, привязанный у крыльца, поднял такой лай, что тут же открылась дверь и появилась старший лейтенант.