Следствие считать открытым
Шрифт:
Но «сейчас» не случилось — просто колдовство сработало с задержкой. Упругие гибкие лианы взметнулись из-под земли, стремительно опутывая наши ноги и руки. Выхваченная Таниусом секира, разрубив несколько побегов, отлетела в сторону, вырванная из рук десятками извивающихся стеблей. Отчаянный прыжок Штыря закончился звучным грохотом о мостовую — зеленые петли обвили его ноги уже в воздухе. Через полминуты никто из нас не мог пошевельнуть и пальцем.
— И за сих ротозеев — столь весомая награда? — презрительно и торжествующе произнесла Калинта, похлопывая стеком по нашим щекам. — Сами пришли, сами
Кандалы защелкнулись на наших руках, ногах и шеях, и только тогда зеленые путы прямо на глазах высохли и отвалились, а зеленоглазая волшебница, помахав ручкой на прощание, торопливо удалилась к воротам особняка, стоявшего напротив Прихода.
А нас под конвоем отвели туда, где никто и никогда не желает оказаться. Но многие так или иначе туда попадают и лишь немногие из них оттуда выходят. Это зловещее и тоскливое место — тюрьма.
Надрывно заскрежетал засов на воротах. В грязном закутке потные, волосатые руки старательно ощупали тело — вывернули каждый карман, прощупали каждую складочку одежды, даже зачем-то в рот залезли. Лязгнула дверь подземелья, щелкнул замок камеры, забренчали снятые оковы. Темнота всюду, только чадящий факел у входа мерцает одиноко и тоскливо.
Не помогли нам жалкие уловки со значками, да и не могли помочь. Если на твоей спине позванивает призрачный колокольчик, серому охотнику нет дела до того, что ты на себя нацепил, — каждый наш шаг был отслежен от зеленодольской границы до Травинкалиса. В сущности, мы облегчили задачу для Бледной Тени — сами сунулись в капкан.
Как же они перестраховались — даже магию в ход пустили. Но почему священник был с ними заодно? Почему Храм и Контрразведка действуют рука об руку? Неужели я настолько опасен для них, что два смертельных врага объединились против меня? Совсем не сходится. Не понимаю.
Так или иначе, мы попали впросак, а контрразведчики оказалась на высоте. Теперь наша судьба — в их руках. А как же судьба мира? Например, что происходит в этом городе и вокруг него? Ведь войска под стенами не для нашей поимки собраны, им предстоит серьезная битва.
Что это может быть? Аверкорд во время Солнцеслияния? Армия Света против армии Тьмы? В данийской религии Свет и Тьма не фигурируют — там есть добрые и злые божества, но обостренного противостояния между ними нет. В войсках Коалиции тоже обычные люди — на стороне злых сил и тем более Тьмы они сражаться не захотят. Опять не сходится.
Тогда зайдем к непонятному вопросу с другого конца: кто может собрать армию, достойную противостоять Коалиции? Имперцы вернулись? Маловероятно. Зеленодолье и Фацения? Там сейчас только один боеспособный легион — тот, который за мной охотится — под командованием генерала Гористока и под покровительством Единого Храма.
Храма, содействовавшего моему пленению и сотрудничающего с оккупационными властями. Получается, Храм — тут, и Храм — там. Если церковники осмелились на двойную игру,
то я не понимаю ее смысла —
В сводчатом подвале было сыро и пахло прелой соломой. Помимо нашей, здесь были еще две клетки, но они пустовали. Видимо, не всегда — в этом я убедился, разглядев в одной из них высохший человеческий скелет.
И безмолвная тишина. Здесь ее царство. Даже произнесенные слова глохнут прямо у рта, словно обрезанные невидимым клинком.
— Что делать-то теперь? — спустя полчаса задал я глупый вопрос, оставшийся без ответа.
Зато после этих слов из темноты камер раздался осторожный шорох. Я попытался определить, что же его издает, и почувствовал неприятные ощущения, — что-то скреблось там, где лежал усохший костяк.
— Крысы, наверное… — предположил Штырь, но тут мы ясно увидели, как у скелета дернулась кисть.
Тут все мои переживания и страдания бурным потоком хлынули наружу. В следующий момент я уже в исступлении тряс решетку и вопил, словно на допросе с пристрастием. Через минуту в камеру неспешно спустился пьяный и небритый обрюзгший тюремщик.
— Эй, ты! Ты че орешь, мать твою так?! Сапогом по мордасам желаешь схлопотать?
— Там… скелет… живой!
— Ну, дык, ты реши впервой — скелет али живой. Оно вместе зараз быть никак не могет!
— Но…
— Еще орать будешь — усех без ужина оставлю! Сам сьим! — гыкнул тюремщик, довольный своей плоской шуткой и моей озадаченно-глупой мордой, после чего так же неспешно, вразвалочку, удалился, залезая вверх по лестнице с тем преисполненным глубины достоинством, с каким поднимается старый морской капитан на свой мостик.
В это время Штырь тихо зацокал языком и слегка поскреб по полу. В неверном свете факела высветились маленькие красные глазки, и раздался тихий писк. Все-таки крыса. А я что говорил?
Рыжая крыса оказалась не похожа на своих злобных тюремных товарок, которые питаются «отходами» из камеры пыток. У этой были домашние предки, от которых ей досталось белое пятно на лбу. Кроме того, предыдущие заключенные научили ее не бояться людей — крыса смело подбежала к Штырю и, обнюхав его пальцы, снова пискнула, позволив взять себя в руки.
— Нарекаю тебя Белли, — торжественно произнес Штырь, и крыса согласно пискнула. — Теперь твоей главной жизненной задачей будет стащить ключи у нашего сторожа. Ты согласна?
Естественно, возразить крыса не могла. Но когда Штырь ее отпустил, Белли, посекундно оглядываясь, проворно вскарабкалась вверх по лестнице.
— Уж не у Аргхаша ли ты научился со зверьем разговаривать? — хитро спросил Таниус. — А Белли — это твоя подружка? Может быть, она тоже колдунья?
Штырь насупил брови и фыркнул. Капитан Фрай тоже не нашел темы для разговора, а мне уж и подавно не до того было. В томительном ожидании неизвестно чего закончился День. Крыса Белли не только не оправдала возложенных на нее обязательств, но и вообще не вернулась.