Следствие ведут шулер и массажистка

Семипядный Сергей

– Неважно!

– Ладно, если ты скис окончательно, то я принимаю руководство на себя и… И… иду пить водку! – заявила Жанна и притопнула ножкой.

– Причём тут водка? – удивился Жек.

– Можно и виски. Но не коньяк и мартини. Всё, хватит. Ты меня выбесил уже. Кто так ведёт допросы! Надо ставить острые вопросы, загонять в ловушки, потрошить и припирать к стене!

– Ну пошли кого-нибудь попотрошим, – вдруг согласился Жек. – Ты будешь потрошить и припирать, а я поассистирую.

– Сначала в бар, – решительно

качнула головой Жанна.

Когда убийца уже вычислен, его убивает…

Кулебяка медленно перемещается по комнате Маргариты Степановны, делая пассы руками. Маргарита Степановна лежит на кровати и с лёгкой усмешкой наблюдает за ним.

– И как я должна на это реагировать?

– Не надо реагировать! – отмахивается Кулебяка.

– Что-то не получается. Жду объяснений.

– Я понимаю. Да-да.

Кулебяка садится в кресло и опускает голову.

– Ну! – понукает Маргарита Степановна.

Кулебяка вскакивает.

– Что «ну»? Вы можете подняться и пнуть меня! Потому что я – вот он! Не вижу я ничего!

– Потому что не там смотришь.

– А вы знаете, где смотреть? Да много вы понимаете! Помолчите!

Кулебяка вновь принимается делать пассы руками.

– Сказала же, не там, – устало произносит Маргарита Степановна.

– Кто-то умрёт! – вскрикивает Кулебяка. – Да, ещё кто-то умрёт!

– Мы все умрём.

– Умрёте не вы. Кто-то чужой для этого дома.

– Я и есть чужая.

– Если уж вы чужая… – Кулебяка с грустью качает головой.

В дверь громко постучали, а потом вошла Галина Викторовна. В крайне взволнованном состоянии.

– Думала, Инна знает! – начала она, с трудом переводя дыхание. – Кричу, а она не слышит. Сидит в наушниках опять!

– Где сидит? Да что с ней? – Маргарита Степановна садится на кровати.

– Не с ней. Я думала, она слышала. У них шум был. А потом, когда выяснилось…

– Да говорите же по порядку! – начала сердиться Маргарита Степановна.

– Ну вот! – вскричал Кулебяка и схватился за голову.

Выслушав Галину Викторовну, Маргарита Степановна проговорила полувопросительно:

– Может, не надо было?

– Что не надо было? – не поняла Галина Викторовна.

– Да ладно, раз уж отправили, то и ладно. Пускай сразу подключаются.

– А если у них опять ничего не выйдет?

– Тогда я сама… – Маргарита покивала головой. – Уж если я сама возьмусь.

– Да, если бы вы сами… – нерешительно проговорила Галина Викторовна.

Маргарита Степановна поднялась и приблизилась к Галине Викторовне.

– Вы действительно так думаете?

– Да, я… Но, знаете… – растерялась Галина Викторовна.

Маргарита Степановна разочарована. На Кулебяке же уж и совсем, как говорится, лица нет.

А Жанна, наливая себе водки, ворчит:

– И вообще, разве это пьянка? Глоточек

коньяку, через час пять граммов мартини, потом, ещё через час, – три грамма водки. В результате такого паскудства любой человек, даже самый положительный, превратится чёрт знает во что.

– А не боишься, что нас просто-напросто сдадут в вытрезвитель? Кое-кто уже намекал… Да не намекал, а прямо заявлял, что ты под градусом. Наш авторитет…

– Стоп! – перебила Жанна. – Дальше про себя. Мораль я выслушивать не намерена. Вон возьми западные фильмы. Только детектив входит, как ему: «Что будете пить?», а он в ответ: «Двойной виски». Заметь, «двойной»!

– Двойной виски – это всего лишь две порцайки по двадцать пять граммов, что в сумме – пятьдесят. Плюс лёд, плюс содовая. И потягивает целый час. А ты сразу сто и – залпом.

– И я буду потягивать, – кивнула Жанна. – Пока решаем, что и как, пока разрабатываем ближайшие тактические действия, буду потягивать. Твои предложения?

– Ты собиралась взять руководство на себя, – напомнил Жек, также наливая себе водки.

– Я возьму. Но я должна выслушать твои предложения.

Жек пожал плечами и тяжело опустился в кресло, после некоторого молчания проговорил:

– Надо продолжать работать с контингентом. Допросы, очные ставки, следственные эксперименты, эксперт… Хотя экспертизы мы не потянем. Одним словом, устанавливать факты и выявлять мотивы.

Жанна издала презрительный смешок.

– Ты, тупоголовенький мой, всё ещё никак не можешь въехать, что мы с тобой не можем себе позволить такую роскошь, как многомесячное расследование. Мы же не мусора. Это они так работают. И это понятно – государство делает вид, что платит, а они делают вид, что работают. У нас же другая ситуация. И что касается денег, и что касается времени. Поэтому я тебе вот что скажу… – Жанна замолчала, и Жек повернул голову, чтобы выяснить, чем вызвана эта пауза. Оказалось, подливает себе водки. – Я тебе так скажу. Ты, хамелеонистый мой, напрасно столь старательно напяливаешь на себя чужую шкуру. Допросы, ставки, явки… «Я двадцать лет!..» – кричишь. Уймись. Те, которые «по двадцать лет», те и обнюхивают один какой-нибудь вонюченький трупик месяцами и даже годами. Ты подходи к делу с другой стороны. Понял, о чём я?

Жек вопросительно уставился на менторшу. Жанна улыбнулась хитро и насмешливо одновременно.

– Вспомни, кто ты есть. Вот и действуй в соответствии с приобретённым жизненным опытом. Его надо обуть, сделать, раскрутить, или как там у вас говорится.

– Сыграть с кем-то? – уточнил Жек. – А с кем? Да я и не готов.

– Краплёнки не захватил? – сочувственно протянула Жанна. И вдруг рявкнула: – Идиот! Я не про «буру» и всякие «гусарики» говорю. Я о перенесении методов толкую.

– Ты же сама говорила, что убийца вовсе не лох, – напомнил Жек.