Следствием установлено
Шрифт:
За прошедший месяц произошло немало событий в жизни отдела милиции номер шесть, только дело о мошенничестве продолжало висеть без изменений. За отсутствием доказательств вины из-под стражи были выпущены Несмелова и Чавадзе, а также десятки грузин, находившихся в приемнике-распределителе, многие из которых тут же навсегда покинули Курск. Правда, перед этим во время многочисленных допросов, они все успели изрядно попортить кровь старшему следователю, притворяясь малограмотными и ничего не понимающими представителями человечества.
— Смотрю я на весь этот спектакль, — искренне сочувствовал извечный пересмешник Карих своему коллеге, — и откровенно
— Имена — это что? Это дело поправимое: можно на бумажке написать — и пользуйся шпаргалкой сколько хочешь. Тут другое важно: как их разговорить? Не успеешь к допросу очередного свидетеля приступить, как этот свидетель уже «дурку» включил: «ничего, мол, не знаю, ничего не вижу, никому ничего не скажу». Словно не человек сидит, а огромное нэцкэ, включившее в себя сразу три символа!
— Это точно, — усмехался Карих, — смотрят недоумками, словно наши цыгане, а сами себе на уме…
— Вот то-то и оно…
— А как там дело с менеджером фирмы… кажется, Томой? — вдруг переключился Карих с грузин на Несмелову. — Жива-здорова?
— Жива. Что с ней сделается.
— Да Кулешов всем уши прожужжал, что экстрасенс предсказала ей смерть в результате ДТП.
— Она в этот период сидела у нас в ИВС… Так что жива и здорова.
— А-а, — разочарованно протянул Карих. — Видать, все это лишь очередная оперская заморочка, а не предсказание экстрасенса…
— Как знать, — подмигнул другу заговорчески Паромов, — как знать…
— Что ты имеешь в виду? — Был заинтригован Карих. — Неужели что-то все-таки произошло?
— Произошло… Примерно на пятые сутки нахождения Несмеловой в ИВС в вечернее время возле ее дома, напротив подъезда, в котором ее квартира черная «Волга», управляемая то ли абхазцем, то ли грузином, как-то совсем некстати, без видимых причин совершила наезд на молодую женщину, — сообщил Паромов. — И женщину ту, не поверишь, также звали Томой. Вот теперь и думай, верить или не верить экстрасенсам…
— Серьезно? — поразился Карих. — Или очередная милицейская байка?
— Как ни прискорбно, — желчно усмехнулся Паромов, — все это вполне серьезно.
— Кулешов теперь, наверное, на седьмом небе от счастья ходит, — высказал предположение Карих. — Считает, поди, что посрамил Фому неверующего! А как сама Тамара на это отреагировала? Небось, благо-дарила?..
— Кулешов, как верил в своего экстрасенса, так и продолжает верить, — отозвался на эту реплику Паромов, — и впредь собирается привлекать свою ворожею к сотрудничеству. Мой скепсис в отношении всей этой сверхъестественной чепухи по-прежнему остался при мне, а Тамара «спасибо» не сказала. Она откровенно обиделась на меня и на всю милицию в целом. Так что ряды обиженных на милицию пополнились еще одним членом…
— Сама виновата — надо было не на хахалей загляды-ваться, а о работе думать, — отреагировал на сетования коллеги Карих, — тогда бы и в ИВС не попала. А еще наша крученная и неустроенная жизнь…
— Возможно…
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Профилактические мероприятия, проведенные сотрудниками ОМ-6 с подачи Василенко, принесли свои результаты: грузинская диаспора в Курске притихла и уже не помышляла о каких-нибудь криминальных делах.
Во
— Что делать? — искал он совета у старшего следователя Паромова. — Такого в моей практике еще никогда не было. Клиента нет, а защитника уже нанимают. Прямо не знаю что и делать… И обещанный гонорар упускать не хочется, и в явную авантюру лезть боязно, прямо как по пословице: и хочется, и колется, и …совесть не велит.
— Считай, что ты семейный адвокат и находишься на содержании у семьи, — смеялся Паромов. — Выдавай ордер и оформляй деньги. — Поймаем — приступишь к исполнению своих профессиональных обязательств; не поймаем — инфляция их «скушает». Не знаю, как для тебя, но для меня заочный наем родственниками адвоката для «бегунка — это добрый знак. Значит, быть ему найденным и арестованным!
Из Грузии, с которой отношения только начинали портиться, но еще не дошли до откровенной конфронтации, на официальный запрос следователя о местонахождении обвиняемого Квирая пришел ответ, что Квирая действительно некоторое время находился в Тбилиси по указанному адресу, но потом во время одной криминальной разборке был убит и похоронен за счет городской казны. Так это было на самом деле, или как-то иначе, проверять было некому: оперативников вскоре быстренько направили в Чечню: наводить конституционный порядок.
Обвиняемый Биндилиани продолжал сидеть под стражей в СИЗО № 1 города Курска. Его родственники и адвокат Кулик Михаил Юрьевич, «срубивший» на этом деле с родственников обвиняемого около миллиона рублей за оказание профессиональной юридической помощи своему клиенту, чуть ли не ежедневно «одолевали» старшего следователя просьбами и ходатайствами. То об освобождении из-под ареста Биндилиани, который «тяжело болен» и не может содержаться с «бандитами» в условиях СИЗО, то об исключении из ареста имущества автомобиля ВАЗ, то о разрешении встречи с обвиняемым. Казалось, рабочий день старшего следователя Паромова начинается и заканчивается родственниками Шаматавы, «прописав-шимися» в ОМ-6.
За все время следствия, точнее, с момента задержания, Биндилиани как дал показания, что он только помогал своему шурину Зифриду организовывать погрузку и выгрузку рубероида, линолеума и аккумуляторов, не зная о их мо-шенническом хищении, так и держался. Причем, с каждым новым допросом его показания, «отшлифованные» не только и не столько адвокатом Куликом, как его сокамерниками, становились все весомей и весомей, а доказательства его вины — все легковесней и легковесней.
Надежды на то, что сотрудники потерпевших фирм смогут опознать в нем одного из «помощников» Шаматавы и Квирая, «засветившихся» в обмишуренных ими фирмах, не оправдались. Все установленные по делу свидетели из числа потерпевших сторон при проведении следственного действия — опознания — как один заявляли, что представленного им на опознание гражданина видят в первый раз.