Следствием установлено
Шрифт:
— Да за какие такие свои, Альбина? — усмехнулся вновь опер откровенно язвительно. — Не смеши мои милицейские сапоги! А то у них от хохота подошвы отлетят. Ты только на свои ручонки шаловливые посмотри! — При последних словах он сноровисто схватил правую руку Альбины, — такие ручки… — посмотрел внимательно на обратную сторону ладони, на костяшки пальцев, потом на лицо Курочкиной, — за всю твою недолгую жизнь ничего тяжелее тюбика губной помады… да мужского прибора, которым не бреются, а детей делают, не поднимали, не держали.
— А что это ты, мент, меня, как цыган лошадь, рассматриваешь? — задала Альбина уже довольно спокойным тоном, хотя и с прежней наглецой уличной девицы, вопрос, наконец, сообразив, что не ради праздного любопытства старший опер
Произведя визуальный осмотр помещения и самой хозяйки, не зря же он так внимательно ручку и личико Альбины разглядывал, пытаясь найти свежие ссадины и кровоподтеки, сопоставив информацию, полученную от соседей с поведением Курочкиной, опер убедился, что Курочкина, возможно, непосредственного отношения к смерти «брюнетки» не имеет. Следовательно, стоило менять тактику игры.
— У нас нелюбовь, Альбина, взаимная, — пресек Демин разглагольствования Курочкиной, — но только не о ней речь. Ты лучше мне ответь, как зовут твою короткостриженную подружку-брюнетку? Ну, эту самую, похожую на актрису… Помнится, как-то я ее у тебя видел… Еще говорили, что у вас с нею… это самое… взаимное влечение с розоватым оттенком.
— Лесбиянство что ли? — переспросила, уточняя Альбина и не дожидаясь ответа опера, ухмыльнувшись, добавила: — Врут. Никакие мы не лесбиянки с Леночкой, просто подруги. Просто подруги — повторила она с нажимом, словно желая убедить в этом не столько опера, как себя. — А тебе-то что до нее? Неужели запал, что в такую рань прискакал?.. Так знай, она ментов, как и я, на дух не переносит! Пустые хлопоты…
— Ты ее вчера видела? — не обращая внимания на зубоскальство Альбины, продолжил напирать опер, в котором проснулся азарт охотника, взявшего след.
— Видела, во второй половине дня… Но потом она куда-то ушла и больше не возвращалась. А что случилось? Зачем она тебе? Неужели что-то натворила?
— Возможно, и натворила — «подпуская» оперского тумана, неопределенно отозвался Демин. — Пока же, Альбина, тебе придется потеплее одеться да пройтись со мной недалече.
— Это еще зачем?
— Надо, Альбина, надо. Сама знаешь, милиция людей, даже таких как ты, напрасно не тревожит. Следовательно, нужда имеется, необходимость. Так что одевайся и пойдем! Время препираться да вести «светскую» болтовню прошло. Дело ждет. К тому же хоть когда-то, но должна же ты проявить свой гражданский долг и оказать помощь органам…
Курочкина поняла, что упираться не следует: не для простой болтовни в такую рань пришел к ней опер. Не пойдет добровольно, этот опер церемониться не станет, силой заставит делать то, что считает нужным. Поэтому, попросив опера отвернуться, быстро оделась и проследовала за Деминым.
Когда старший оперуполномоченный Демин и сопро-вождаемая им Альбина, завернули за угол дома, то он увидел, что обстановка на санплощадке изменилась коренным образом: от понаехавших сотрудников милиции и прокурорских работников, а также их автомобилей негде было яблоку упасть. Судмедэксперт и следователь прокуратуры что-то колдовали, склонившись, над трупом, криминалист то и дело щелкал затвором фотоаппарата, ослепляя окружающих яркими вспышками. Рядом с ними, переминаясь с ноги на ногу, мешковато стояли две женщины — понятые. У большинства ответственных товарищей, съехавшихся со всех концов города на место происшествия, не лица, а маски озабоченности и глубоких аналитических раздумий. Начальник отдела милиции майор Москалев Алексей Владимирович, начальник уголовного розыска Дремов, начальник криминальной милиции майор Куцевалов также были тут и что-то довольно эмоционально, судя по их жестикуляции, говорили собравшимся вокруг них стайкой отделовским операм и участковым, поднятым дежурным по тревоге. По-видимому, проводили краткий инструктаж личному составу, нацеливая его на поквартирный обход ближайших домов и территории. А
— Это еще что за столпотворение? Что за милицейские учения? — спросила Курочкина почему-то осипшим голосом. — Ты зачем меня сюда ведешь?
«Ты куда меня ведешь, дамочку пиковую, — вспомни-лись вдруг ни к селу, ни к городу старшему оперу слова незамысловатой песенки о деревенской простушке, навеянные вопросом напуганной Курочкиной, на которые так и подмывало ответить: «К трупу, к трупу я веду, дуру бестолковую»! Однако приходилось говорить иное.
— Массовка большая, да героинь нет, — все же не удержался и съязвил он. — Через минуту сама все узнаешь… Возможно, даже героиней станешь… живой. Мертвая там уже есть. — И направился вместе с мгновенно притихшей и утерявшей весь свой приблатненный апломб Альбиной к непосредственному руководству, чтобы доложить о первых результатах личного сыска.
Когда с разрешения следователя прокуратуры Петрухина, проводившего осмотр места происшествия, Курочкина подошла к трупу на ковре и, взглянув на тело, заплакала, даже без слов всем стало понятно, что она опознала погибшую.
И сразу же на месте происшествия изменилась картина. Хаотическое броуновское движение милицейских чинов вдруг упорядочилось и обрело единый центр — все окружили Курочкину, на какое-то время сделав ее, как и обещал Демин, главной героиней оперативно-розыскного действа. Посыпалось одновременно множество всевозможных вопросов, на которые и в нормальной обстановке не так-то просто было ответить, а не тут, над трупом. Поэтому Ку-рочкина лишь часто-часто открывала рот, мыча что-то нечленораздельное, да хлопала глазками.
Поняв, что в ближайшее время ничего нового, кроме установления личности убитой, уже не «светит», один за другим, как по осени журавли, собираясь в клин, потянулись к себе в кабинеты «ответственные лица», чтобы хоть это доложить по телефону начальнику УВД области — да и скорее домой со спокойствием людей, честно исполнивших свой долг. А то, что сотрудникам уголовного розыска еще предстояло найти убийц, так это не их забота, а забота тех, кто работал на «земле», не достигнув начальствующих вершин. Им и карты в руки. Или ручку с записной книжкой опера. Каждому, как говорится, свое. Кому-то начальственные распоряжения отдавать, а кому-то с трупами в пыльных коврах на вонючих помойках разбираться.
Новелла пятая
Первая и немаловажная часть оперской работы была сделана, причем сделана довольно быстро — установлена личность убитой. Не каждый раз так везет. Случается, что при неочевидных преступлениях, к каким с полным основанием можно было отнести и это, уходило до двух-трех дней, а то и целая неделя. На этот же раз повезло: то ли просто посчастливилось, то ли оперская интуиция Демина помогла. Оставалась самая малость — установить лиц, совершивших это убийство, и провести их задержание. Впрочем, с момента установления личности погибшей проявлялся, словно при фотопроцессе, не только облик самой жертвы преступления, образ ее жизни, поведение, но и круг ее знакомых и родственников, уже представлявших опера-тивный интерес для сотрудников уголовного розыска и следствия.