Следуй за ветром, Тара
Шрифт:
Иди же вперёд,
Трусы не с нами.
Коли душа зовёт,
То черёд за делами.
Себя же открой,
Смелее, смелее!
Будь просто собой –
Я знаю, сумеешь!
Тамара ощутила, как по щеке что-то течёт. Она поднесла руку к глазам
– Друзья! – раздался твёрдый голос, в котором сквозила доброта.
«Кирилл», – подумала Тамара.
– Теперь каждый из вас вручит мне подарки. Но не просто так. Вставайте по очереди – в тот момент, который подскажет сердце. И говорите, что вы оставляете, с чем хотите расстаться именно Сейчас и Здесь. А только после этого идите на огонёк, – одна свечка зажглась возле двери к выходу. – Тут я жду вас. И буду рад принять ваши дары, а главное то, что вы плохое в своей жизни оставите после вечера у меня.
Тамарино сердце гулко ухнуло. Но никто не услышал. У всех ребят точно также стучали сердца.
Первая начала Лера:
– Я оставляю трусость. Я хочу стать смелой – смелой в выражении своих чувств. И требовательной к ответам.
Продолжил Константин – актёры смелые люди:
– А я навсегда оставлю желание понравится другим. И открою себя такого, как есть… Посмотрим, что из этого выйдет.
Лидочка зацокала каблучками:
– А я оставлю одиночество. Хочу в жизни нормального мужика, – но даже это заявление не вызвало смеха.
«А что, имеет право, – подумала Тамара. – Кто мы такие, чтобы судить…»
Ребята выходили по очереди и говорили сокровенное. Но Тамара уже не слушала, потому что она боялась – здесь нельзя было врать. Чувство важности и значимости правды горело внутри. Здесь нельзя было врать самой себе! И это было так трудно.
Наконец, в гостиной осталась она одна. Перед ней выпорхнула мотыльком Катенька.
Тамара встала и пошла к Кириллу:
– А я хочу оставить ту маску, что носила все эти годы. Маску, которая говорила, что любить нельзя и опасно, потому что любимые люди уходят.
Сердце ухнуло ещё раз. Руки дрожали, когда она вручала подарок Кириллу. Она вылетела из комнаты, не веря, что призналась в боли, которая жила в ней эти годы. Себе призналась.
Глава двенадцатая
«Куда убежать… Куда спрятаться… Чтобы никто не видел. Чтобы никого не слышать». Мысли Тамары скакали. Чувства переполняли. Она хотела лишь одного – спасительного одиночества.
В доме, хоть и двухэтажном, где тусила большая компания, это было сделать непросто. Тамара закрылась в туалете. Холодная вода смыла слёзы, но не утихомирила бурю внутри. Нужно время! Но в дверь уже стучали.
Тамара выскользнула наружу и натянуто улыбнулась Лере. Та защебетала:
– Тамарочка! Как давно тебя не было видно. Ты изменилась. Подожди меня – хотелось поговорить.
– Со
Тамаре не хотелось говорить с пассией Кирилла. Особенно сейчас. Что она может сказать? Они не общались даже в институте. Лера всегда казалась Тамаре высокомерной, думающей только о внешности, девушкой. Они здоровались, но близко не общались. Неужели, она что-то заподозрила? И хочет поговорить о Кирилле?!
Тамаре было невыносимо. Мысли закрутили и отозвались болью в висках. «Свежий воздух. Мне нужно на свежий воздух». То, что уже одиннадцать вечера, Тамару не смутило. Её бы сейчас не смутило ничего. Она забежала в комнату и натянула штаны. Снег и холод не позволял себе роскоши выбежать в лёгком платьице, подходящем для вечеринок. Страх, что она кого-нибудь встретит, заставлял Тамару торопиться. Но, видимо, все осознавали произошедшее. Никого. В холле тоже было пусто. Тамара с трудом отыскала свой пуховик. Шапка, шарф, сапоги. Всё! Тихо-тихо закрылась за ней дверь.
Мороз защекотал ноздри и проник внутрь. Тамару била дрожь. То ли от мыслей, то ли от холода. Снег заскрипел под сапогами. Следы чётко печатались на недавно выпавшем снеге. Она шла к калитке. Закрыто. Но, может, и хорошо. Заблудилась бы ещё. Даже телефон не взяла. Тамара пошла по участку. Он был большой. Свободно вмещал дом, баню, беседку, сарай, гараж. Всё ухоженное и аккуратное. За домом возвышались деревья. Тамара пошла туда. Здесь даже была ёлка. Как она любила ели. Их мохнатые ветви веяли детством, когда папа ставил в гостиной живую ёлку под потолок. Запах свежей хвои окунал в волшебство. Но когда Тамара подросла, ей стало жалко лесных красавиц, которые так бесславно погибали под новый год.
Здесь же ёлка стояла живая. А запах был тот же. Ель тянулась ввысь, и Тамара посмотрела вверх.
Звёзды! Тысячи звёзд толпились в темноте. Они жили своей жизнью в бесконечном космосе. И Тамаре показалось всё таким мелким, что было здесь на Земле и что касалось её.
«Ну и что, что Кирилл… Разве не может быть любви безответной?! Ну и что, что он рядом был, а я проворонила. Но ведь сердце тогда молчало. Оно очень и очень боялось», – Тамару накрывали осознания. Закапали слёзы. От этого мокли и мёрзли щёки.
Отец… Теперь в мыслях девушки был отец. Почему он ушёл?! Как?! Зачем…
Она поняла, что невыносимая боль жила в ней всё это время. Боль, которую она спрятала так глубоко, что сама не знала о ней.
Боль слишком рано кончившегося детства.
Боль разбитой уверенности, что может быть всё хорошо.
Боль бесконечной любви к папе, жизнь которого так неожиданно оборвалась.
Боль, что она стала не нужна маме, которая сама погрязла в своих переживаниях.
И эта боль осталась внутри, спрятанная, но не ушедшая. И она привела к тому, что Тамара сражалась. Боролась в жизни со всем, а главное, со своим страхом привязаться к кому-то.