Следующая остановка - расстрел
Шрифт:
О том, сколь широкое распространение получила мания преследования в Советском Союзе не только на государственном, но и на бытовом уровне, можно судить по двум трагическим событиям, имевшим место в Лондоне. Двое наших сограждан там покончили жизнь самоубийством. Мужчина — чиновник англо-советской торговой палаты — повесился у себя дома. Возможно, из-за каких-то личных проблем или — нельзя исключать и такого — из-за приверженности к алкоголю или наркотикам. И женщина — жена сотрудника одной из международных организаций, работавшая секретарем в приемной нашего посольства: выбросилась из окна своей квартиры, расположенной на пятом этаже. Возможно, причиной самоубийства послужили проблемы со здоровьем. Оба трупа были отправлены в Москву в госпиталь КГБ, для тщательного
Конечно же это полнейшая нелепица. Ни мужчина, ни женщина не представляли интереса для английских спецслужб. И заключение врачей являлось лишь еще одним свидетельством того, как паранойя, ставшая в нашем обществе вполне обыденным явлением, стимулировала у советских людей неврозы. Гук, как и все мы, свидетели этих трагедий, с нетерпением ждал медицинского заключения, и врачи КГБ, производившие вскрытие обоих тел, отлично зная, что от них требуется, не стали никому осложнять жизнь и с готовностью вынесли вердикт, устраивавший и резидента, и прочую публику.
Однако после смерти Андропова в феврале 1984 года, когда госпожа Тэтчер, вице-президент Буш и другие западные лидеры изъявили желание принять участие в похоронах главы Советского государства, напряженность ослабла, и при недееспособном преемнике почившего Генсека Константине Черненко международная обстановка уже никогда не приближалась к опасной черте. Никитенко, который после высылки Гука был назначен исполняющим обязанности резидента в Лондоне, уже не воспринимал слишком серьезно проблему «РЯН». Что же касается лично меня, то я так и не смог окончательно оправиться от того стресса, который испытывал, постоянно вращаясь в двух совершенно разных мирах.
Глава 12. Англичане — обьекты "охоты"
Главная задача, которую ставил перед собой КГБ, разворачивая свою деятельность и в Англии, и в других странах, заключалась в вербовке агентов с целью получения секретной информации, представляющей интерес как в военном, так и в политическом отношении. Однако во время моего пребывания в Лондоне успехи КГБ в решении этой задачи были ничтожно малы. Зато он весьма преуспел в другом виде своей деятельности, которым занимался наряду с первым, в широкомасштабной пропагандистской работе, призванной создавать благоприятное впечатление об СССР. Попавшие в его поле зрения англичане, которые могли бы так или иначе способствовать этому, сразу же становились объектами, и после довольно длительного процесса обработки, если только все проходило удачно, они зачислялись Комитетом или в свои агенты, или в тайные осведомители. К агентам относились те, кто, как считалось, более или менее сознательно помогали Советскому государству. Агенты и курировавшие их сотрудники КГБ соблюдали в своих взаимоотношениях определенную дисциплину. Кроме того, Центр требовал, чтобы их встречи проходили в условиях строжайшей секретности. В категорию тайных осведомителей включались те, кто, по мнению КГБ. готов был оказывать содействие Стране Советов или, по крайней мере, давал повод надеяться, что впоследствии, после надлежащей обработки, может быть использован в интересах СССР. Характер взаимоотношений между сотрудниками КГБ и осведомителями определялся последними. Ни о какой дисциплине там не могло быть и речи, и к тому же Москва редко требовала от сотрудников КГБ встречаться с подобными лицами тайком ото всех. Если же отдельные представители обеих категорий не были в состоянии обеспечивать КГБ ценной информацией и были полезны в основном только тем, что участвовали в формировании благоприятного для Москвы общественного мнения, то их именовали «агентами — проводниками» советского влияния и тайными «осведомителями — проводниками» советского влияния.
Это были, скорее всего, люди, которые в силу своих политических убеждений с симпатией относились к некоторым аспектам советского
Осведомители не всегда знали, что за ними ведется настоящая охота или что пресс-атташе или советский журналист, приглашающий их на обед, в действительности является сотрудником КГБ. Многие пришли бы в ужас, если бы вдруг обнаружили, что активно «помогают» противнику. Никто из сотрудников КГБ никогда и ни при каких обстоятельствах не признает, что он представитель советской разведки. Поэтому мы работали под личиной дипломатов, торговых атташе, журналистов и так далее. Подобное прикрытие требовалось, прежде всего, для того, чтобы попасть в Англию и, уже оказавшись там, осуществлять свою деятельность.
Я хочу, чтобы читатель сразу же уяснил себе, что многое из того, что я говорю, отражает в значительной степени не реальное положение вещей, а лишь зафиксированные в официальных документах КГБ представления этой организации о том, как обстоят дела. Тот факт, что кого-то считали агентом проводником советского влияния или тайным осведомителем, означал лишь то, что таковыми их числил КГБ. В любом случае все эти лица, как правило, весьма индифферентно относились к той роли, которая возлагалась на них Комитетом. Хотя на то, чтобы войти в тесный контакт с тем или иным объектом, уходило порой довольно много времени, как правило, отдача была незначительной. Поскольку мы действовали под прикрытием, наши объекты таковыми нас и воспринимали: дипломатами, журналистами, торговыми атташе.
Что касается нашей разведывательной деятельности, то главная ее цель состояла в том, чтобы внедриться в высшие звенья управленческой структуры независимо от того, кто их представляет в данный момент — консерваторы или лейбористы, и получить в результате доступ к государственным тайнам. Находясь в Англии, я стал свидетелем того, что лондонское отделение КГБ не успевало за временем и все еще продолжало частенько делать ставку на политиков социалистической ориентации, которые действительно играли заметную роль в политической жизни страны в шестидесятых — семидесятых годах, в период правления Лейбористской партии. В восьмидесятых годах мои коллеги, естественно, стремились проникнуть в Консервативную партию, но, за исключением нескольких случаев, мы убеждались лишь всякий раз, что у нас нет ни достаточных средств, ни умения, чтобы в полной мере осуществить этот замысел.
Если бы я назвал поименно всех тех людей, о которых упомянул в этой главе, то разразился бы страшный скандал. К сожалению, при описании реальных событий я вынужден соблюдать крайнюю осторожность, поскольку действующие в Англии строгие и архаичные законы о клевете не позволяют мне сказать то, что хотелось бы. Все, о чем я мог бы рассказать, было бы чистейшей правдой, однако я не смог бы представить суду соответствующие доказательства — они хранятся под замком в досье КГБ в Москве и поэтому мне не доступны. Тем не менее я надеюсь, что сумею показать, как КГБ пытался манипулировать несколькими видными общественными деятелями в пропагандистских целях.
Учитывая общий характер Программы Лейбористской партии на 1983 год, едва ли стоит удивляться тому, что Москва, служившее ей фасадом советское посольство в Лондоне и КГБ столь старательно обхаживали левых. Социалисты во главе со своим лидером Майклом Футом призывали руководство Англии к одностороннему ядерному разоружению, к отказу от применения ракетной системы «Трайдент», или «Трезубец», и от развертывания ракет типа «круиз» и, наконец, к закрытию всех американских ядерных баз на территории Англии. Понятно, что все эти требования горячо поддерживались Москвой.