Следы на песке
Шрифт:
Фейт выпила кофе и оделась. Когда мужчина спросил ее адрес и номер телефона, она уклонилась от ответа. Она не хотела связывать себя. В выходные Фейт, после месячного перерыва, поехала в Херонсмид. Ей пришлось закусить губу, чтобы остановить поток сердитых восклицаний по поводу творившегося там беспорядка. Гора грязной одежды на полу в спальне, протечка в раковине, из-за которой стиральный порошок и мыло превратились в кашу… Фейт полоскала рубашки Ральфа, звонила водопроводчику, а внутри росло чувство глубокой обиды. Уезжая из Норфолка, она
Как-то в пятницу, после обеда, в магазине зазвонил телефон. Фейт сняла трубку и услышала голос Джейка.
— Фейт? Это ты? Прости, Фейт. У меня неприятности.
Он звонил из полицейского участка в Саутгемптоне. Его забрали за пьянство и нарушение общественного порядка. У него не было денег, чтобы заплатить штраф.
Она поехала на машине в Саутгемптон. В честь предстоящей коронации [49] там развевались красные, белые и синие флаги. Витрины магазинов украшали вырезанные из журналов фотографии новой королевы. Все это раздражало. Фейт вообще предпочла бы, чтобы сейчас была зима, это больше соответствовало бы ее мрачному настроению.
49
Имеется в виду коронация королевы Елизаветы Второй, состоявшаяся 2 июня 1953 года.
Она заплатила штраф, и Джейка освободили. Большие багровые синяки на подбородке, черно-желтый фонарь под глазом. «Ему было дано все, — подумала Фейт, — внешность, ум, обаяние, — но все впустую».
— Что ты сделал с собой! — прошептала она дрожащим голосом и быстро пошла к фургону.
На обратном пути в Лондон она гнала фургон что было сил. И только едва не столкнувшись с мопедом, затормозила и остановилась у обочины, чтобы унять сердцебиение. Джейк спал; она не смотрела на него, сосредоточив внимание на дороге.
Припарковав фургон на пустыре рядом с магазином, Фейт услышала:
— Прости. Не беспокойся, я расплачусь с тобой.
Она резко повернулась и захлопнула дверь в магазин, предоставив Джейку одному подниматься в квартиру.
В магазине ее ждала самая утомительная работа. Вытереть пыль с полок, проверить последние поступления, подколоть булавками подолы платьев. Когда она закончила подсчет выручки, позвонил Ральф. Он пространно говорил о погоде, огороде, птичьих гнездах под крышей, но Фейт не слушала. Спустя некоторое время она перебила его, положила трубку и поднялась наверх. Джейк хозяйничал на кухне.
— У тебя не много еды.
— Давно ничего не покупала, — через силу процедила она.
Лицо Джейка было бледно, щеки ввалились. Рука замотана кухонным полотенцем.
— Я приготовил вот это. — Он показал на салат, хлеб и вытряхнутый из консервной банки колбасный фарш, розовый и блестящий. — Надеюсь, сойдет.
— Что у тебя с рукой?
— Порезался, когда
Фейт развернула полотенце. Рана была во всю ладонь.
— Лучше бы попал по запястью, — усмехнулся он. — Перерезал бы вену…
— Не говори глупостей, Джейк, — холодно сказала она и вышла в ванную за пластырем и ватой.
— Прости, Фейт, что я так обременяю тебя… — донеслось до нее из кухни.
Бутылка с дезинфицирующим раствором задрожала у нее в руках. «Моя семья, — подумала Фейт, — действительно стала для меня бременем, клеткой, в которой я оказалась заперта».
Джейк подошел к дверям ванной. На мгновение Фейт увидела в его глазах отчаяние, которое обычно скрывалось за обаянием. Потом почувствовала запах спиртного.
— Ты выпил.
— Всего лишь пару кружек пива в пабе.
— Пятьдесят фунтов, Джейк! — прошипела она. — Мне пришлось заплатить пятьдесят фунтов в суде за твое освобождение! Да еще адвокат пришлет счет. Видимо, ты надеешься, что я его тоже оплачу!
— Я найду работу.
Он был бледен, если не считать разноцветных синяков.
— У тебя была работа!
Джейк опустил взгляд, отвернулся и пошел обратно в кухню, шаря в кармане в поисках сигарет. Он уселся на подоконник — в грязной одежде, небритый.
— Что случилось, Джейк?
— Я ушел из школы два месяца назад.
— Рекорд, ничего не скажешь! — рассмеялась она. — Ты продержался целый год, не так ли? Так что же случилось? — Фейт вспомнила, как в детстве слушала оправдательные речи Ральфа. — Тебе стало скучно? — с насмешкой спросила она. — Или работа не устроила?
— Что-то вроде того, — пробормотал он.
— Если тебе надоела эта школа, почему ты не перешел в другую?
— У меня не было рекомендации.
— А почему?
Джейк избегал ее взгляда.
— Я ушел со скандалом.
— Ты напился? — спросила Фейт после паузы.
— Нет. Это ни при чем.
— Скажи мне правду, Джейк.
Он крутил в руках отрывающуюся пуговицу на манжете куртки.
— Это было принципиальное разногласие.
— Принципиальное? — От злости Фейт едва не потеряла дар речи. — То есть мои сбережения — да и мое будущее — принесены в жертву твоим бесценным принципам?
— Я же сказал тебе, — пуговица оторвалась от манжеты и покатилась на пол, — что верну долг.
— А ты знаешь, сколько раз папа говорил мне то же самое? Когда в трубе загорелась сажа, когда он оставил сумку с продуктами в автобусе, каждый раз, когда приходят счета, по которым надо платить… Смешно, что вы с отцом не ладите. Вы так похожи!
Взгляд Джейка потемнел.
— Фейт, заткнись, ради Бога.
— Ты знаешь, как ты похож на него? — Начав говорить, она уже не могла остановиться. Озвучивание мыслей, которые она обычно прятала на задворках сознания, возбуждало ее. — Вы оба не способны оставаться на одном месте… вечно живете в чужих домах и за чужой счет. У вас так много общего!