Следы на воде
Шрифт:
Лиза шагнула к нему, повинуясь не своему желанию, но чьей-то чужой воле, словно кто-то говорил: иди, ты должна. В его груди чернела рана от собственного меча.
Нефалим нанес удар невероятной силы, словно повинуясь приказу извне. Меч жадно впился в плоть хозяина и тотчас же растаял с ужасным воплем. Jibbril умер быстро, и улыбка на его лице не сулила убийце ничего хорошего, а глаза, так напугавшие Алину, смотрели теперь насмешливо и грустно. Заколка порвалась, и ветер свободно трепал несколько прядей.
Danayal упал тоже. Теперь, когда все закончилось, он сумел,
Окружающий мир все окружающие миры казались сейчас чьей-то галлюцинацией, плодом воображения, разогретого спиртным или наркотиками. Лиза стояла, застыв подобно белой статуе, земной ветер беззастенчиво царапал ее щеки, и только старая книга в переплете из коричневой кожи говорила, что это не сон, что прежней Лизы больше нет, и Провозвестника нет тоже, что мертвая телесная оболочка скоро истает, и не останется ничего.
Ей хотелось заплакать. Закричать так, чтобы содрогнулось небо, выплеснуть, вырвать с мясом из груди эту бесчеловечную и нечеловеческую боль. Упасть и зарыдать как все земные женщины, теряющие любимых. Как этот бог над своим нефалимом. Но Лиза Lissabeth даже не закрыла глаз, отгораживаясь, не желая видеть.
Стратег за ее спиной обновленно прекрасный, только вчера вышедший из кокона что-то произнес. За что-то извинялся перед Богом, о чем-то просил. От ненужности его слов у Лизы свело челюсти, как от незрелых яблок-зелепух. Бог отвечал охрипшим голосом, не обвиняя, но с укоризной, и Стратег как-то сразу сник и сделал попытку отступить назад. Заговорил Исцелитель, что-то важно вставил Светоносный; Лиза не слушала.
Неважно. Все это было неважно.
Она опустилась на колени рядом с телом архангела. Где-то далеко в иной реальности ангелы вели беседу с Богом; мир Лизы сжался до пятачка снега, на котором лежал Провозвестник. Протянув руку, она помедлила и закрыла его глаза; теперь он выглядел торжественным и серьезным.
Все-таки слез Лиза не удержала. Две крупные капли, одна за одной, упали и скатились по щеке Провозвестника. Вспомнилось, как он сам смахивал слезинки с ее щек твердые холодные пальцы это было вчера?
В белом свете поднимающейся Луны лицо Провозвестника казалось странно изменчивым, текучим; лицом незнакомца. Впрочем, кто сказал, что она знала его точно? Члены Совета вдали говорили о чем-то лишнем, незначительном, и Лизе хотелось закричать: да замолчите же! А в голове было пусто и звонко, и совершенно нелепо крутящаяся строчка из песни Васильева мы будем счастливы теперь и навсегда словно бы отражалась эхом от стенок черепа.
Она обернулась и едва не рассмеялась от увиденного. Стратег с преувеличенно значительным лицом подступал мягкой походочкой к Светоносному, и весь его вид говорил о том, что назревает драка за убеждения. Исцелитель стоял, полузакрыв собой Алину, которая пребывала в довольно комичном состоянии растерянности и гнева. Просветитель тем временем уже вынимал из ножен катану, собираясь пресечь кстати Алине! все попытки к бегству. Прочая сиятельная мелочь сбилась
Лиза все-таки расхохоталась.
Смех подействовал, словно электрический разряд; во всяком случае, Стратег, видимо, не совсем еще отошедший от окукливания, подпрыгнул. И нефалим, которого уже поднимала с земли воля, что сильнее боли и смерти, рухнул обратно, изумленно хлопая мутными глазами.
Что тут смешного? выдавил Светоносный, изо всех сил тщась сохранить осанку благородства и достоинства. Просветитель, который сегодня соображал шустрее прочих, быстро убрал меч и скрестил руки на груди с совершенно невинной физиономией.
Дураки, сказала Лиза и покачала головой. Какие же вы дураки все. Трясетесь за свои задницы, делите кресла, она усмехнулась: нимбы еще рукавом пополируйте. Архангелы, бл*.
Благородное собрание сразу же составило групповую пантомиму Мы возмущены. Лиза смотрела на Алину, и видела, что та ужасно устала, измучена и еле держится на ногах. Молодец, подумала Лиза. Надеюсь, я не ошиблась.
Он, кивнула она в сторону Провозвестника, сделал хоть что-то. Он был бог. А вы так, решив, что вступление окончено, Лиза встала. Сейчас Совершенный уйдет. Его выбор сделан.
Ты не понимаешь, идиотка! истерически взвизгнул Узиль. Миссия не будет выполнена! Ты не представляешь, какие силы с нее за это спросят! Я говорил! тяжело дыша, он обернулся к собратьям. Я ее предупреждал!
Светоносный молча вкатил ему оплеуху, и Узиль пал оземь и захныкал. Стратег посмотрел на извечного соперника с одобрением.
Спросят со всех, сказала Лиза. Выбор сделан, и никто из вас не будет ему противиться. Пусть идет. Может быть потом, когда она поймет, что этот мир нужно вылечить может быть, тогда все решится по-другому. А сейчас я ее отпускаю. И не пытайтесь ей мешать.
Меч нового Ангела Смерти сияющей струйкой серебра вспорол морозный воздух. На поляне стало очень тихо, и даже Узиль перестал ныть. Зато нефалим выпрямился и занял место у Лизы за спиной, и она отчего-то почувствовала себя спокойней.
Алина не шевелилась. Держала Исцелителя за руку, словно маленькая девочка, заблудившаяся в лесу и, вымотавшись вконец, встретившая живого человека.
Беги, прошептала Лиза и добавила громче: Labbiil, уводи ее.
Исцелителя не надо было просить дважды. Схватив Алину за плечи, он натуральным образом провалился в коридор. Вынырнут где-нибудь в Калуге, устало подумала Лиза, или в Умбаре. И что самое главное, их не догонят, где-то в данном случае равнозначно везде, а везде это чересчур даже для Совета Высших.
Вместе с ними исчез и нефалим. Да уж, интересно новая жизнь начинается, мелькнула на удивление спокойная мысль. И пока Лиза прикидывала, что будет дальше, (если вместе, то сомнута Узиль удара не держит, а Стратег слаб еще), в воздухе внезапно распахнулись лазы (числом шесть), и, спустя долю секунды, на поляне остались только Лиза и Стратег.