Следы от старых «Жигулей»
Шрифт:
– Что за фрукт, этот погибший? – повернул свои размышления в другую сторону Николай Игнатьевич.
То, что он знал о Федоре, так звали бывшего гражданского мужа Елены, не было секретом. Родился тот в этих краях, рос не в очень благополучной семье, без контроля и без надлежащего воспитания. Лет в шестнадцать попал в детскую колонию для несовершеннолетних, а в двадцать шесть получил восемь лет тюрьмы за групповое преступление с убийством. После освобождения неизвестно где он обитал, но частенько появлялся в поселке. Здесь он завел знакомство с вышеупомянутой Еленой и вскоре переехал к ней. Прожив около полугода в статусе семьянина,
– Позвоню-ка я Мишке, – решил Николай Игнатьевич.
Его все больше интересовало и втягивало расследование преступления. А Мишка – это был один из его друзей, прокурор городской прокуратуры областного центра Михаил Иванович Малеев.
– Если в органах что-то известно о погибшем, быстрее можно выйти на подозреваемых. Помогу местным, – думал судья-пенсионер.
В том, что произошло не случайное убийство, Николай Игнатьевич, почему-то был уверен, хоть и подтверждений этому было пока немного.
Почти так же думал и следователь Левченко. Убийств, а тем более умышленных, в его тихом поселке не было уже давно. Совершались различные правонарушения – драки, кражи, угоны, мошенничество и прочее, но посягательств на жизнь не было.
Оперативник ждал результаты экспертиз, но некоторые выводы для себя предварительно уже сделал. После работы их милицейской овчарки крепла уверенность, что убийца приехал и уехал на автомобиле. То есть, он поджидал Федора и, естественно, откуда-то знал, что тот появится в этом месте и в конкретное время. Какие-то следы эксперт-криминалист собрал на асфальте, но с его слов, шансов радоваться было мало. Далее. Удар в шею был профессиональным. Наверное, быстрым, сильным и в нужное место. Вряд ли это сделал Никита с его ростом и физическим состоянием на тот момент.
– Подождем, что скажут эксперты, но кое-что проверим сейчас, – закончил свои рассуждения Левченко.
… После обеда Николай Игнатьевич позвонил другу Михаилу Ивановичу. Обменявшись фразами «как твое здоровье?»-«не жалуюсь»-«как твое?»-«тоже нормально», пенсионер-судья изложил другу-прокурору свою просьбу «пробить» по ведомственным каналам названную фамилию, подчеркивая, что искомый отбывал тюремный срок.
– Если только тебя не затруднит это мое сугубо личное и не очень важное обращение, – добавил Николай Игнатьевич.
И услышал в ответ:
– Не затруднит. Жди мой звонок.
… Часов в пять вечера Малеев позвонил.
– Сделаем так. Я сейчас отвечу на твою просьбу коротко, а ты, если моей информации окажется мало и если будет желание, подъедь на днях, можешь даже завтра. Попьем чайку, пообщаемся, и я попробую организовать тебе доступ к информации по интересующейся тебя личности. Докладываю. Федор Иванович Боровой, 1976-го года рождения. В 2010 году освободился с мест лишения свободы. Отбывал срок, восемь лет, за групповое ограбление с убийством крупного предпринимателя. Веских доказательств, что убил он, так и не нашлось, но на приговор хватило. Действовал с напарником, Корчинским Сергеем Владимировичем. А теперь, внимание. Самое интересное. Два дня назад Корчинский был убит ножом в своем частном доме. Кого ты там ловишь? Приезжай – расскажешь. Жду, – закончил свой доклад Малеев.
– Вот это новость! Вот это поворот, – не зная как реагировать на сообщение прокурора, думал Николай Игнатьевич, – теперь-то я поеду обязательно.
… –
Поведав Михаилу о своих пенсионных делах, о семье и выслушав друга, Николай Игнатьевич, понимая, что у того рабочее время, напомнил о своей просьбе, коротко сообщив о происшествии.
– Ну, что же, товарищ Пуаро, если тебе на пользу ребусы и загадки, помогу. Внизу, в нашем архиве, у Анны Сергеевны лежит интересующее тебя дело. Попросил на один день. Поработаешь, заходи на чай. Я здесь, – подытожил Михаил Иванович.
… Было уже пять вечера, когда Руденко вспомнил о друге и о чае. Нет, о чае и о друге, так как обеденный бутерброд с кофе у Малеева давно уже растворился, и кушать хотелось. Дело было объемное, вникать надо было внимательно, кое-что приходилось перечитывать, к кое-чему возвращаться.
Складывалась такая картина девятилетней давности.
В загородном доме дачного поселка был убит со своего охотничьего ружья известный в городе среднего уровня предприниматель Соколов. Известен он был тем, что владел рынком, который пользовался у горожан немалым спросом. Обнаружили труп вечером. После настойчивых звонков, на которые никто не отвечал, приехала жена предпринимателя. Она знала, что муж собирался за город.
Николай Игнатьевич немного слышал об этом человеке. Он знал, что есть такой в городе, но контактов между ними не было никаких. Этим и ограничивалась известность предпринимателя для Руденко. Одной из версий было убийство с целью ограбления. Дом, как и состоятельный хозяин, был небедный, и со слов жены Соколова, преступники вынесли добра на очень большую сумму. С сейфа исчезли деньги, драгоценности, из дома ценные вещи, даже картины….
Понятно, что начали рассматривать и другие версии, но сразу выйти на след бандитов не удалось. Тем не менее, благодаря внимательности, хоть и немного случайно, один из преступников был пойман.
На рынке в поселке, где сейчас проживал Николай Игнатьевич, бывший местный житель продавал бронзовую женскую фигурку, которая попалась на глаза одному из тамошних работников милиции. Тот в свой выходной день по просьбе жены бродил по базару с двумя уже полными сумками и случайно обратил внимание на товар продавца. Накануне по сводке с областного центра он видел такую же вещь, но на листе бумаги. Вскоре торгаша взяли. Это был Федор Боровой. Через два дня нашли и второго соучастника преступления Сергея Корчинского. На допросе оба задержанных признались в ограблении, но категорически отвергали причастность их к убийству. С их слов ограбили они дом примерно в шесть вечера, когда там никого не было. Ограбили быстро и ушли…
В доме убитого все выглядело так, как будто бы произошло самоубийство. Ствол был направлен в область груди погибшего, захват ружья и большой палец на спусковом крючке также с первого взгляда подталкивали оперативников к этой версии. Предстояла кропотливая работа, чтобы установить истину. Но даже через месяц не было четких и весомых доказательств вины задержанных в убийстве. Не было ни следов на ружье, ни очевидцев нападения на дом.
«Показания свидетеля», – читал Николай Игнатьевич очередной лист дела. Это были показания соседа, который проживал через два дома от погибшего. На вопрос, видел ли он кого-нибудь в этот день возле места происшествия, тот ответил: