Следы погибшего Бога
Шрифт:
1. Гадание на ромашке
Когда Голощапов с учениками вошли во двор лесного особняка, навстречу им поднялась Света. На этот раз на хозяйке дома было надето платье цвета персидского индиго. Плечи закрывала киноварно-красная кружевная шаль.
Вскоре появился и Дремлюгин.
– Молодцы, выкрутились без моей помощи! – похвалил он археолога и его учеников. – Древний череп только раскололи о башку этого козла. Жалко череп… но ничего, найду другой. Теперь перекусим, выпьем и всё обсудим.
Неподалёку под сенью берёзок был накрыт
– Заметьте: никаких роботов! – похвалился Дремлюгин. – Всё здесь натуральное, и слуги тоже. И уха. И заливное из судака. И жареная зайчатина. И грибочки. И самогончик, настоянный на вишне и чёрной смородине. И квас на запивку…
Первый тост он произнёс за экипировку, которую предстояло изготовить нанятым им ремесленникам.
– Вы уже поняли, зачем я всех вас здесь собрал? Вы люди умные, сообразительные, мастеровитые. Мне нужны точнейшие копии одежды, обуви и боевой колесницы раннего бронзового века. Надеюсь, Пётр Васильевич вам подробно объяснил, как выглядели все эти вещи и из чего они были сделаны…. Выпьем за то, чтобы у вас всё получилось!
– На сколько человек шить? – опрокинув рюмку, спросила белошвейка.
Дремлюгин задумался.
– Наверное, для троих…. Для колесничего воина, возницы и Светы. Она с нами не поедет, но моральное участие примет.
– Тогда мне нужен овечий мех для трёх кафтанов, трёх зимних штанов и трёх юбок, – затараторила Татьяна.
– Зачем мне юбки? – поинтересовался Дремлюгин.
– В зависимости от жизненной ситуации абашевские воины могли надевать то штаны, то юбки. Так ведь, Петр Васильевич? – она красноречиво посмотрела на Голощапова.
Тот важно кивнул.
– Ну а мне, стало быть, что тачать? – спросил сапожник.
– С вами проще всего, – ответил ему Дремлюгин. – Пошьёте сапожки целиком из кожи. Шесть пар. Материалом вас обеспечим…
Вдруг всех будто ужалили шершни.
– Опять вечевой набат! – замотал головой Караваев. – Что ж никак не успокоятся?
– Так Кылычоглу скоро прибудет в Россию. Вот партии и возбудились, – усмехнулся археолог. – Ну, и на какой вопрос нам теперь отвечать?
Все прикоснулись к своим «вживкам» и начали всматриваться в изображение небольшого листа. Вопрос был простым: «Нужна ли нам война на территории бывшего Казахстана?»
–Провокация Партии всемирной дружбы! – констатировал Голощапов. – Думал, они придумают что-нибудь интереснее…
– Политиканы хреновы! – поддакнул ему краснодеревщик. – Ну, хоть раз спросили бы о чём-нибудь этаком. Например, хотим ли мы жить до 150 лет.
– Ишь чего захотел! – засмеялся археолог.– На Земле и так слишком много людей развелось.
–Не травите душу! – вмешалась в мужской разговор Таня. – Голосовать пора. Я против.
– А я за, – осадил её Караваев. – Сколько они собираются ухлопать денег на войну? У нас отобрать, а здесь и так каждый десятый на свалке.
– Что всё-таки решим? – спросил Голощапов, не принимая ничью сторону.
Все
– Опять гадать придётся! – констатировал археолог. – Ты уже навострилась, Таня. Вон вокруг сколько ромашек! Одна лучше другой.
Белошвейка дёрнулась было за цветком, но тут из-за стола поднялась крупная лиловато-синяя фигура и поймала её за руку.
– Какие могут быть гадания? – заверещала Светлана. – С этой нерусью надо воевать!
Гости прислушались к воле хозяйки дома и проголосовали, как она велела.
Через несколько минут на вживку Светы поступило сообщение: «Независимое решение. Избиратель не меняет убеждения и способен навязывать их окружающим. Коэффициент запутанности снижен с 0,03 до 0,02. Вес голоса повышен до 50 базовых единиц».
Для компьютерной системы не имели значения убеждения избирателя. Она принимала в расчёт лишь последовательность его взглядов, умение и возможность убеждать других, общественное положение…
Света перевела сообщение в режим голограммы – чтобы все видели. Караваев толкнул плечом белошвейку и шепнул: «А ведь у нас с тобой никогда не будет и десятой доли её голосов! Посмотри, кстати, на нашу ненавистницу инородцев. Точно какой-нибудь чечен подмешался, и не один!»
У Светланы был острый слух. Она невозмутимо ответила краснодеревщику:
– Как вы догадались, Евгений Петрович? Кавказская кровь во мне течёт, можете не сомневаться. Только я не волчица с гор, а казачка из древнего терского рода. Знаете, как муслимы гнобили моих предков, как выселяли их из домов?
– Сейчас война будет не с муслимами. Неужели не знаете? – парировал Караваев.
– Не слишком ли мы увлеклись посторонними предметами? – Голощапов перевёл разговор со скользкой темы. – Надо бы окончательно обсудить, какую нам делать колесницу. Думаю, с мягким полом, сплетённым из кожаных ремней. Боюсь за яйца Виктора Николаевича!
Татьяна захихикала мелким бисером, а Дремлюгин настолько смутился, что мог лишь беззвучно глотать воздух.
– Как вы можете… при его жене? Ну, и шуточки у вас! – возмутился Караваев.
– Не обращайте внимания! – махнула рукой Света. – Мы уже привыкли к сальным шуткам археологов.
– Где вы увидели шутку? – удивился Голощапов. – Сохранился один печальный документ, написанный на папирусе…
– О том, как тяжко приходилось египетским колесничным воинам? – догадался краснодеревщик.
– Именно! – ответил археолог. – Все органы отваливались, когда колесница подскакивала на кочках. А ведь писал на папирусе не дикий абашевец из нашей лесостепи, а цивилизованный человек. Его боевая машина была стократ совершеннее абашевской. Может, сделаем пол помягче, как у египтян?
Света кивнула: она не любила мужа, но дорожила его здоровьем.
– Не беспокойтесь за меня. Я уже всё продумал, – сказал Дремлюгин.
2. Ковёр-самолёт
Уже смеркалось, когда хозяин отпустил всех спать. Оставил только Караваева.