Следы в Крутом переулке
Шрифт:
— С высадки. Итак, представьте себе все, что там, внизу, за бурьянами пристал наш каюк. Не успели мы подняться сюда, как услышали стрельбу на северной и восточной сторонах нефтебазы, то есть там, куда подошли те две группы. Мы же находимся с южной стороны. Не отдельные выстрелы, а сумасшедшая стрельба. Сразу стало ясно, что обе группы нарвались на охрану. И явно усиленную. Как мы и предупреждали командира.
— Кто это — мы? — спросил Привалов.
— Антоша Решко, — Мукимов показал на меня, — и я. Он — по связи с городом, я — по логике.
…Услышав
— Он посмотрел на меня и до крови закусил губы, — сказал Мукимов. — Как думаешь, Миша, он сразу все понял?
Гурба утвердительно кивнул.
…Волощах приказал Решко, Гурбе и Щербатенко следовать за ним, попытаться помочь группе, заходившей с востока, с реки, а остальным под командованием Мукимова продолжать по плану движение вдоль южного забора нефтебазы.
Привалов, Малыха, я и Гурба отошли в сторону. Остальные стали взбираться на склон холма, по которому мы спускались, когда подъехали сюда.
— А мы что должны делать, Михаил Петрович? — спросил я.
…Командир с тремя партизанами прошел не больше сотни метров вдоль восточного забора — между забором и рекой, когда понял, что приблизиться к той группе партизан не удастся: узкую полоску суши простреливал немецкий пулемет. Волощах дал команду Решко и Щербатенко возвращаться назад, к Мукимову, Гурбе оставаться на месте и ждать его ровно пять минут, а сам исчез в темноте, в направлении реки.
Мы с Малыхой пошли вверх по склону, вслед за остальными нашими. А Привалов спросил:
— Михаил Петрович, что же, по-вашему, решил сделать командир?
— Я писал в отчете, что он хотел приблизиться к той группе, чтобы дать приказ отступить и попробовать вновь на каюке уйти в плавни. Он же знал, что без его приказа они не отступят. Погибнут, но не отступят. Так ведь и вышло. Через несколько минут он дал мне знак белой ракетой догонять Мукимова, не ждать его больше. Ракета взлетела со стороны реки, поэтому я думаю, что он решил подобраться к каюку с воды. Но я сразу не ушел, еще столько же минут ждал его. А потом поспешил к своим.
…Решко и Щербатенко догнали пятерку Мукимова на вершине холма, у южного забора нефтебазы, а Гурба присоединился к ним тогда, когда они уже выломали в заборе на стыке бетонных плит солидную щель. Двумя ломами, которые нес Баляба. Баляба первый проник в эту щель и вскоре дал свистом сигнал остальным, что можно заходить.
До сих пор «девятка» действовала по плану, исключая, понятно, эпизод с уходом командира. Эта группа и должна была обеспечить подрывникам из северной группы отход через щель в заборе. Но там, на северной стороне, бой продолжался, а на восточной стрельба постепенно умолкла.
Проникнув на территорию нефтебазы, Мукимов обязан был теперь принять новое решение: до цистерн от южного забора расстояние немалое — что же делать, подать, чем кончится бой у северного входа, или пересекать территорию нефтебазы?
В этот момент с восточной стороны показались немцы
— Я рванулся вдоль забора, чтобы затем перебежать к цистернам в самом узком месте, — пояснил Федор Корнеевич, коротким пальцем ткнув в развернутый перед Приваловым лист ватмана.
— А зачем, ведь у вас нечем было бы их взорвать? — спросил прокурор.
Баляба исподлобья бросил на Привалова колючий взгляд.
— Был уверен, что Муким не остановится ни перед чем и решит прорваться к цистернам, а там что-нибудь придумает. Когда они побежали бы к ним, я смог бы прикрыть. Способов много: открыть кран у одной и тряпкой поджечь, или еще что-нибудь…
— Но вы же все тогда бы взорвались вместе с горючим?
Баляба снова неприязненно посмотрел на Привалова.
— Ну и что? Взорвались бы. А вы посчитали, скольких немцев уволокли на тот свет те наши, что нарвались на охрану?
…Не обнаружив Балябы, Мукимов приказал оставшимся разделиться на две тройки: одну отправил вправо вдоль забора, другую влево, чтобы они обеспечили его пробег напрямую к цистернам от щели в заборе. Он считал, что здесь его никто не будет ждать — совсем открытое место. Он же добежит до цистерн, попытается взорвать хоть одну из них гранатами, и если не вернется, то сразу после взрыва обе тройки должны будут уходить через щель. В одну сторону, вслед за Балябой, как выяснилось, пошли Гурба, Мелентьев и Решко, в другую — Щербатенко, Фогель и Бездольный.
Прокурор сделал пометки на своем листе, и мы разошлись в разные стороны: Гурба, Мелентьев и я, Малыха, Чергинец и Елышев.
…Тройка Гурбы, двигаясь вдоль забора к восточной стороне, залегла в углу и готовилась встретить шедших с восточной стороны немцев и полицаев. Стрельба у реки закончилась, и оставшиеся в живых враги спешили укрыться в безопасном, как они считали, южном районе нефтебазы. Тройка Гурбы готовилась встретить их огнем, как вдруг донеслась очередь от крайней правой цистерны, и немцы с полицаями кинулись туда.
— А если бы они не дошли до вас, долго ли вы продержались бы? — спросил Привалов.
— Столько, сколько надо было Мукиму, чтобы добежать напрямую до цистерн, — безучастно, как мне показалось, ответил Михаил Петрович. — Он ведь поставил нам задачу: прикрыть его пробег.
— А много их было?
— Я не считал, — таким же равнодушным был и второй ответ Гурбы.
…Но Мукимову не удалось пробежать напрямую. Преследуя стрелявшего из-за правой цистерны, немцы побежали за ним и пересекли весь двор нефтебазы с востока на запад. Когда же они оказались у крайней левой цистерны, их обстреляли и почти всех уложили партизаны из тройки Щербатенко. Но в этой перестрелке Щербатенко был раней, хотя поначалу этого не заметил, и потерял в темноте, в перебежках, Бездольного и Фогеля.