Следы в небе
Шрифт:
...Коккинаки и Гордиенко приехали в Нью-Йорк 1 мая, в день открытия Всемирной выставки 1939 года.
В Москве перед самым стартом к летчику подошел советник посольства США и вручил ему письмо для передачи президенту выставки.
— Куда письмо? В Америку? — улыбаясь, переспросил Коккинаки.
— Да, в Америку.
— Есть такое дело! Письмо в Америку будет доставлено сегодня!
На конверте, привезенном Коккинаки в Нью-Йорк, стояли рядом два почтовых штемпеля — Москвы и острова Мискоу. Даты были одинаковые — 28 апреля 1939 года. Это было первое письмо в истории,
На Всемирной выставке выделялся своей красотой, размерами и богатством экспонатов павильон СССР. Это радовало сердце коммуниста Коккинаки.
Устроители выставки рассказали ему о «капсюле времени». Когда закладывалась выставка, в бетонный колодец были замурованы документы, сообщавшие о том, какого высокого уровня достигла техника в XX веке.
Эти письма, адресованные далеким потомкам, были напечатаны специальной краской на особо прочной бумаге, способной храниться столетиями.
Среди других документов в «капсюль времени» было вложено письмо Альберта Эйнштейна, изгнанного фашистами из Германии и обосновавшегося в США:
«Наше время богато творческой мыслью, открытия которой могли бы значительно облегчить нашу жизнь. Мы научились летать и мы умеем без труда посылать сообщения по всему миру с помощью электрических волн. Тем не менее производство и распределение товаров у нас совершенно не организовано, так что каждый человек вынужден жить в страхе быть выброшенным из экономического цикла и лишиться всего. Кроме того, люди, живущие в различных странах, через неравномерные промежутки времени убивают друг друга, и поэтому каждый, кто думает о будущем, должен жить в страхе и ужасе. Я верю, что наши потомки прочтут эти строки с чувством оправданного превосходства».
Коккинаки так понравилось письмо великого ученого, что он попросил переводчика переписать его на память.
Владимир Константинович не очень бережно обращается с документами, но случайно эта запись не потерялась. Он вспомнил о ней, когда делился впечатлениями о посещении американской выставки в Москве, в августе 1959 года.
— Мало что изменилось у них за двадцать лет! Как в воду глядел Эйнштейн. Хорошо он сказал о чувстве оправданного превосходства. Только почему потомки? Трети человечества в наши дни уже знакомо это чувство оправданного превосходства!
«Черная смерть»
...В первые дни Великой Отечественной войны генерал-майор авиации В. К. Коккинаки подал рапорт с просьбой о направлении его в действующую армию хотя бы рядовым летчиком.
Он получил решительный отказ. Шеф-пилот конструктора Ильюшина нужен был для других, очень важных целей.
Коккинаки вначале очень болезненно переживал, что ему не разрешают взвиться на истребителе в фронтовое небо, с высоты ринуться на вражеский самолет, изрешетить его, заставить упасть огненным комом на землю. Ведь он был когда-то совсем неплохим истребителем! Товарищи дерутся на фронте, растянувшемся от Черного до Белого моря. На их боевом счету уже немало подбитых гитлеровских машин. Они воюют, а он?..
Каждое утро Коккинаки искал в газетных корреспонденциях с фронта
Сводки Информбюро приносили печальные вести об оставленных нами городах. Вот и в родном Новороссийске хозяйничают ненавистные оккупанты...
Приезжавшие с фронта за самолетами авиационные командиры с горечью рассказывали о превосходстве вражеских сил в воздухе. У фашистов в первый период войны было столько самолетов, что они позволяли себе гоняться за одиноким всадником в поле. У нас боевых машин не хватало. Летчики ожидали их на авиационных заводах, готовые взять сошедший с конвейера самолет даже с небольшими недоделками, лишь бы поскорей лететь на фронт.
Армия нуждалась в боевых крылатых машинах, и они стали поступать на фронт во все возрастающем количестве. Заводы, эвакуированные за Урал, наскоро размещали в зачастую недостроенных зданиях станки и машины. Эта «промышленность на колесах», как ее иронически именовали зарубежные обозреватели, давала все больше и больше самолетов.
Словно на переднем крае, круглые сутки звучали пулеметные очереди пневматических молотков. Здесь и спешно строили опытные образцы, и налаживали серийное производство боевых машин. У Коккинаки было дел по горло.
...Машины, как и люди, имеют свою судьбу. Одни самолеты рождаются, чтобы кончить свое существование, так и не попав в воинские части или на трассы гражданской авиации. Их жизненный путь ограничивается несколькими десятками часов испытательных полетов. Другие же живут годы, и их размножают в сотнях и тысячах экземпляров. Особенно счастливо сложилась судьба ильюшинского бомбардировщика «ИЛ-4». Его «воспитывал» Коккинаки. Сконструированный в первой половине тридцатых годов, этот бомбардировщик достиг десятилетнего возраста. В авиации такой срок жизни — редкость.
Большой радиус действия, высокая скорость, значительный потолок и хорошая грузоподъемность «ИЛ-4» были достигнуты не сразу. Ильюшин вносил в конструкцию самолета изменение за изменением, все время совершенствуя машину. Первым помощником конструктора в этом деле был летчик-испытатель.
В годы войны «ИЛ-4» ходили бомбить дальние вражеские тылы. По ночам на большой высоте армады бомбардировщиков пересекали линию фронта, громили склады, железнодорожные узлы, мосты во вражеских тылах и на рассвете возвращались на свои базы.
Бомбардировщики «ИЛ-4» летали скрытно, под покровом ночи; зато другая боевая машина Ильюшина воевала при свете дня, у всех на глазах. Это был знаменитый штурмовик «ИЛ-2».
Задолго до войны возникла идея создания боевого самолета, который мог бы быть использован в совместных операциях с наземными войсками. Такой самолет должен быть вооружен разнообразным оружием: пулеметами, пушками, бомбами разных калибров. Чтобы разыскивать и поражать танки, автомашины, артиллерийские батареи противника, ему надо очень низко летать над землей и иметь надежную броню, защищающую самолет от вражеского огня. Такой грозной боевой машиной явился штурмовик «Ильюшин-2».