Слепая Вера
Шрифт:
Эрион сжал кулаки. По закону он должен отступить. Если так подумать, любой на его месте просто пожал бы плечами и согласился. В конце концов, те, кто не знает о таланте Давьерры, могут искреннее считать, что брак между ними для него не благословение, а обуза.
Но отступать и отдавать Давьерру не хотелось. В этом нежелании было намешано очень многое. Эрион пытался убедить себя, что в нем говорит простой инстинкт собственника, которому не по нраву, когда забирают то, что он уже считает своим. Получалось плохо. Чем дольше он думал, тем больше понимал, что она ему просто нравится. Настолько сильно, что при любом случайном прикосновении все внутри начинает плавиться
Его радовало, что она не сама захотела замуж за другого. Радовало даже больше, чем Эрион мог себе представить. А еще его удивило, кем является для Давьерры главный алхимик королевства и что именно Вальтегор предложил побег.
Харт знал, насколько сильно король ценит Вальтегора, знал, что тот живет, ни в чем не нуждаясь. Поэтому ему было несколько сложно поверить, что этот человек готов отказаться от всей этой милости только потому, что не желает свадьбы со своей дальней родственницей.
Его величество кое в чем прав – родство Давьерры и Вальтегора слишком далекое, чтобы на него кто-то обращал внимание. В кругу аристократов близкородственные браки не были чем-то невозможным.
Конечно, многие знали о рисках и старались избегать чего-то подобного, но иногда случалось всякое. Сам Эрион знал несколько семейных пар, состоящих из двоюродных братьев и сестер. Так что аргумент «мы родственники» в этом случае звучит как простой каприз.
Ястер всю жизнь прожил в столице и видел многое, а знал еще больше. Именно поэтому Эрион не верил, что главная причина нежелания Вальтегора связывать себя брачными узами с Давьеррой – их родственная связь. Вероятнее всего, дело было в чем-то другом.
Впрочем, какой бы ни была эта причина, ему все равно. Пока главный алхимик не пытается отобрать у него невесту, он будет закрывать глаза на все его причуды. Если тот действительно считает свадьбу с Давьеррой непозволительной из-за их родства, то сам Эрион должен только радоваться такому решению.
Когда они рассказывали ему план побега, Харт вспомнил, как подслушал доклад неизвестного человека королю сегодня утром.
Он знал, что главного алхимика охраняют едва ли не лучше, чем самого монарха. Раньше он считал, что подобное сделано для того, чтобы противники Андотта не добрались до столь ценного человека, охраняя его от угроз внешнего мира. Но может ли быть такое, что все совсем не так?
Что, если Ястера не охраняли, а стерегли, опасаясь, что он сбежит? Разве не странно, что человек, живущий десятилетиями в роскоши, вот так просто решает бежать при первой же возможности со своими дальними родственниками? Разве он не понимает, насколько их план зыбок и опасен? Все это выглядит как жест отчаяния.
Впрочем, все это сейчас не так уж и важно. Теперь нужно просто решить, что делать. По-хорошему ему нужно отступить в сторону. Если он вмешается, это только обострит и так не простую ситуацию между королем и его отцом.
Верно. Если он сейчас поможет семье Меир и Ястеру сбежать, уведет их за собой тайными проходами, то король сразу взъярится. И если потерю Давьерры его величество еще сможет как-то простить (хотя сам Эрион в этом сильно сомневался), то вот помощь Вальтегору может стать тем камешком, который
И что будет после этого?
Стоит им покинуть замок и королю обнаружить пропажу, как тот сразу поймет, кто во всем виноват. После этого его величество потребует от генерала немедленного возврата беглецов и сурового наказания для отбившегося от рук сына. Понятно, что Эрион не захочет отдавать Давьерру. Его отцу не останется ничего другого, как ответить королю отказом. Харт даже думать не хотел, насколько сильно его величество разгневается.
Их монарх больше всего не любил неповиновение его приказам. Кто знает, до чего он может дойти, чтобы получить то, что хочет. И дело уже будет не в том, чтобы вернуть утерянные таланты. Все обернется делом принципа. Он отдал приказ, значит, другие должны его выполнить, и никак иначе.
Эрион не сомневался, что правитель дойдет до открытого противостояния, в котором погибнут многие рядовые воины, а то и вовсе простые жители королевства. Война обычно никого не щадит.
Готов ли он ради Давьерры развязать войну, которой они с отцом всеми силами пытались избежать? Готов ли он увидеть, как из-за его желания умирают ни в чем неповинные люди? И умирать они будут вовсе не за свою свободу, не за жизнь близких людей, не за право жить лучше или по каким-то иным, веским причинам, а просто потому, что кто-то не желает отдавать женщину другому мужчине.
Посмотрев на Давьерру, Эрион прикрыл глаза и медленно выдохнул.
Его совесть просто не позволит пойти на это. Как бы ему ни хотелось сделать вид, что в том горе, которое обязательно обрушится на многие дома жителей Андотта, он не виноват, но это не так. И он будет об этом знать.
Он не готов убить тысячи людей ради того, чтобы иметь полное право обладать этой восхитительной женщиной.
Побег – не выход. Он принесет с собой только одно – войну. Эрион не сомневался, что король не стерпит такого оскорбления.
Если так, то он просто… убьет короля.
Эрион замер от этой мысли. Честно говоря, ему было слегка жутко от той легкости, с которой она поселилась в его голове. По какой-то причине мысль об убийстве правителя вызывала у него нервную дрожь. Это казалось чем-то противоестественным, неправильным и грязным.
Нет, нет, он не о том думает.
Эрион тряхнул головой.
Убивать Летума в такое неспокойное для королевства время тоже нельзя. Его смерть привнесет хаос в и так неспокойную ситуацию. Хэрольд – сын короля, – конечно, силен уже сейчас, но и ему потребуется время, чтобы навести порядок во дворце после смерти предыдущего правителя. Иофат не останется в стороне. Они стоят за спиной Ферайи, а значит, постараются не дать законному наследнику взойти на трон. Летум хоть как-то их сейчас сдерживает.
Да, Эрион не желает убивать монарха не потому, что не хочет становиться предателем–цареубийцей (от одной этой мысли становилось не по себе), а потому, что это принесет за собой все ту же войну, которой он хочет избежать.
Да и вряд ли Хэрольд, после того как получит полную власть, с пониманием отнесется к убийце своего отца. Нет, возможно, он будет благодарен, что Эрион освободил для него трон, но совершенно точно посчитает, что лучше избавиться от человека, который способен убить короля. Так, на всякий случай. Ведь раз Эрион способен убить одного, то ему ничто не помешает убить и другого. Никто не станет терпеть такую опасность в непосредственной близости от себя.