Слепая Вера

Шёпот Светлана Богдановна

– Хотел бы я пообщаться с королем Иофата. Должно быть, это весьма неоднозначный и умный человек. Его планы вполне могли бы сработать, если бы не простая случайность.

Эрион согласился с отцом. Если бы Иагон не прислал письмо с просьбой о разрыве помолвки, то он даже не подумал бы отправиться на встречу, попутно проверяя добывающие железную руду шахты, а после не наткнулся бы на отряды воинов Иофата, успешно перешедших на землю Андотта. Одна небольшая деталь – и картина мира, возможно, полностью изменилась. Сотни, а то и тысячи жизней будут спасены благодаря небольшому письму,

которое, к слову, попало не в те руки. Не стоит забывать, что изначально письмо предназначалось не ему, а его отцу. Крохотная деталь – и такие грандиозные изменения.

– Возможно, нам еще представится возможность поговорить с ним.

Генерал со скепсисом взглянул на сына.

– Сомневаюсь, – он качнул головой. – Не думаю, что он лично будет на поле боя. А в сам Иофат мы не полезем. Эта страна убьет любого чужака, не готового к жизни в пустыне. Честно говоря, без проводника мы даже не сможем отыскать их столицу. А люди Иофата до абсурда верны своим богам, королю и стране. Любой из них скорее умрет, чем предаст.

– Не вижу в верности ничего абсурдного, – не согласился Эрион.

– В любом другом случае я бы согласился с тобой, – Нарман поджал губы. – Но верность людей Иофата больше похожа на фанатичную преданность.

– Опять не получилось никого завербовать? – с пониманием дела спросил Эрион, зная, как долго и упорно его отец пытается протянуть руки в Иофат. Попытки вербовки всегда проваливались. Поэтому это была действительно болезненная тема для генерала.

Нарман поморщился, лучше слов говоря, что он об этом думает. Эрион понимал, что должен быть серьезен, ведь это нужное дело, но не мог сдержаться и весело хмыкнул. Нарман одарил сына укоризненным взглядом.

– Ты сказал, что привез сюда невесту? – в вопросе генерала звучал скепсис и сомнение. Он явно хотел дать понять сыну, что его поступок не самый разумный. – И зачем?

Эрион скорбно вздохнул.

– Женщины порой бывают такими упрямыми.

Генерал удивленно вскинул брови.

– Хочешь сказать, что она сама настояла? И ты не смог отказать? – Нарман был донельзя удивлен. Обдумав все услышанное, он встал и вышел из-за стола. – Хочу увидеть ее. Должно быть, эта девочка уникальна, раз ей удалось переупрямить тебя. Да и со старым другом встречусь.

Покинув палатку, они оба направились к территории, которую занимали офицеры пятого ранга. Эрион рассматривал воинов, размышляя над тем, что вскоре им всем придется вступить в битву. Но пока об этом никто не знал. В лагере царила обычная суета, не больше и не меньше. Он был уверен – завтра все изменится.

Нарман удивился необычному аксессуару на лице Давьерры, но никак этого не показал. Он лишь представился, а потом учтиво поцеловал воздух над протянутой рукой. При этом он внимательнейшим образом оглядел девушку, которая через пару лет должна стать частью его семьи.

Рост невысокий, телосложение хрупкое, стройное, открытые части лица производят приятное впечатление. Платье строгое, закрытое, манеры превосходные. Лента на глазах явно никак не мешает ориентироваться в пространстве.

Больше всего Нармана заинтересовало именно это. И нет, не предполагаемая

слепота или черная повязка на глазах, а то, каким образом девушке удавалось так спокойно и обычно взаимодействовать с миром, который она не видит.

Конечно, он не стал спрашивать, посчитав, что это будет довольно грубым вопросом. Указывать человеку, да еще и леди, на ее небольшую особенность крайне невежливо. Нарман не хотел ставить себя и остальных в неловкое положение, поэтому просто решил, что станет наблюдать.

Уже спустя полчаса Нарман понял, по какой причине его сын так заинтересовался этой девой. Ее спокойствие и серьезность легко сплетались с очаровательной мягкостью и женственностью. Давьерра, несмотря на несколько излишнюю строгость и сдержанность, не выглядела сухой. Эти черты придавали ее облику небывалое обаяние.

Ему часто приходилось ранее бывать на балах во дворце его величества. Естественно, там он встречал множество женщин разного возраста. Леди, недавно достигшие пятнадцатилетия, воспринимались им как девочки, которые пытаются выглядеть взрослыми. За редким исключением, молодые особы, обернутые в дорогие одежды, выглядели как дети. Впрочем, детьми они и были.

С Давьеррой все было не так. Она, вопреки своему физическому возрасту, воспринималась как взрослый человек. Это ощущение приходило из разговоров, из того, как она двигалась, как улыбалась, как чувствовалась.

Нарман некоторое время думал над причиной, а потом его взгляд наткнулся на повязку, и все встало на свои места. Сложно оставаться ребенком, когда боги послали тебе такое испытание. Он видел нечто подобное раньше. Детей с глазами стариков. Обычно такие люди встречаются там, где совсем недавно прошла война.

Этого короткого отрезка времени ему хватило, чтобы понять: сын влюблен в эту странную и интересную девушку. Его влюбленность легко угадывалась, и любой, кто имел глаза и способен был ими пользоваться, смог бы это заметить. Эрион едва не водил хороводы вокруг Давьерры, стараясь касаться чаще и быть ближе.

Нарман только мысленно посмеялся над поведением сына. Откровенно говоря, он впервые видел, чтобы тот так себя вел.

Давьерра, в свою очередь, выглядела чуть холоднее, словно всего лишь благосклонно принимала даруемую ей любовь. Вот только Нарман успел заметить легкое смущение, которое иногда мелькало на ее лице. Она не отстранялась, когда Эрион оказывался слишком близко, а словно сама тянулась к нему. Любая ее улыбка, даже самая крохотная, явно приводила сына в восторг.

Они напоминали два магнита, которые постепенно сближаются, отдаваясь на волю неудержимой силе. И видно было, что пара не может, а вернее, не хочет сопротивляться. Они попросту не понимали и не осознали того, что с ними происходит. Наблюдать за ними оказалось занимательно.

«Нужно напомнить сыну, что она, несмотря на то, как ощущается, физически еще слишком молода. Им придется подождать три года. Время либо усилит их влюбленность, превратив ее в любовь, либо растопчет эти ростки», – подумал Нарман, а после чуть нахмурился. Его явно о чем-то спрашивали или что-то говорили.