Слепая ярость

Саберхаген Фред

Вибрация окружавшего Гифта тонкого металла подтвердила показания панели: главный двигатель курьера пробудился. А мгновение спустя Нифти почувствовал некий внутренний толчок, означавший, что он сам и несущее его транспортное средство находятся в космическом полете. Слово «ускорение» потеряло свой обычный смысл.

Когда Гифт понял, что все еще жив, на него накатила волна слабости. Ведь и берсеркер тоже остался позади… теперь их разделяло столько километров, сколько человек не смог бы пройти пешком за всю свою жизнь.

Умом космонавт Гифт понимал, что

автопилот курьера, специально спроектированный для межзвездных полетов, прекрасно может за несколько дней доставить его в Порт-Даймонд. Фифти-Фифти или любой другой безопасный космопорт.

Но не прошло и десяти минут полета, как его начала донимать мысль, что автопилот неисправен. Или что-то неладно с двигателем. А через мгновение — тут Гифт затаил дыхание и прислушался — ему почудился какой-то странный негромкий звук, доносившийся из внутреннего корпуса, как раз из того места, где полагалось быть автопилоту. Он включил микрофон скафандра, прижался шлемом к стенке внутреннего корпуса и снова прислушался.

Спустя несколько секунд он подумал: да, что-то не так. Но сказать это наверняка было нельзя.

На задворках сознания Гифта медленно зрела мысль, что двое выживших в битве с берсеркером отсутствуют здесь случайно, это просто невезение. Некая ужасная ошибка автопилота курьера. Внезапный отказ техники привел к самопроизвольному включению системы экстренного спасения, и курьер отправился в полет еще до того, как космонавт отдал ему соответствующий приказ; Гифт слышал, что такое случается. Что бы ни случилось с Террин и Траскелуком, в этом был виноват сбой автоматики, от которой зависела жизнь всех троих.

Конечно, Гифт был бессилен исправить ошибку. Математическая вероятность этого равнялась нулю. Повернуть и найти исчезнувших было невозможно. Примитивная астронавигационная система курьера никогда не позволила бы ему вернуться к месту старта.

Гифт с большим трудом работал в тесном пространстве — с трудом, потому что его левая рука постепенно немела и теряла чувствительность. Несмотря на это, он нашел маленький набор ремонтных инструментов, снял панель с цилиндрической поверхности внутреннего корпуса и принялся методично искать неисправность.

Чем дольше Нифти Гифт смотрел на показания своего маленького мультиметра, тем сильнее ему казалось, что двигатель барахлит, хотя он не слишком помнил, какими должны быть показания.

Да, решил он, возможно, что какая-то небольшая механическая неисправность заставила двигатель включиться раньше времени. Некий крошечный дефект в электронных цепях. Всем известно, такое иногда бывает. Простая случайность. Вместо того чтобы подобрать Траскелука и женщину, он оказался в нескольких световых годах от них и не имел возможности вернуться. Он, Нифти Гифт, был так же беспомощен, как и его товарищи. Вот правильное объяснение того, что случилось.

Как и большинство случайных отказов, данную неисправность нельзя было заставить повториться по требованию.

Правой рукой Гифт снова и снова пытался — старательно, но без особого успеха — соскрести с поверхности скафандра какие-то высохшие коричневатые пятна. Нифти сразу понял, что это такое: кровь кого-то из членов экипажа, нечаянно попавшая на сталь

еще до того, как он покинул гибнущий корабль.

Гифт вел курьера вручную. Начальные знания того, как управлять кораблем в случае экстренной необходимости, полученные несколько лет назад в ходе краткого курса и почти забытые, неожиданно вернулись. Следовало лишь слегка подправлять программы двигателя и астронавигационных приборов с помощью маленького компьютера, не забывая гасить индивидуальное ускорение в определенных точках. Почему бы ему и в самом деле не вернуться домой, сведя к минимуму шансы встретиться с другим берсеркером? Этот простенький способ делал эти шансы и в самом деле ничтожными.

Полет Себастьяна Гифта длился три или четыре стандартных дня (хотя для космонавта, зажатого между внутренним и внешним корпусами, время тянулось намного дольше). Одинокий человек в космосе может помечтать о том, что он будет делать, когда вернется в знакомые кварталы Юхао или обратно на Землю, свою родную планету, но Гифт об этом не думал. Точнее, он пытался думать, но в принципе ему было не до этого.

Он постоянно двигался, пытаясь справиться с онемением, которое охватывало одновременно несколько групп мышц рук, ног и туловища.

Гифт был уверен, что тонкий металл внешнего корпуса вспучился и покорежился от давления его скафандра, но сомневался, что это окажет сильное влияние на полет курьера.

Он не мог избавиться от мыслей о семье, оставшейся на Земле. Думать об этом не хотелось, но выбора не было.

Чтобы сменить направление мыслей, он пытался сам с собой играть в шахматы. А когда дело стопорилось и через минуту-другую умственное изображение доски исчезало, он старался вообще ни о чем не думать.

Кроме того, он старался не думать о раненой кисти и предплечье и преуспел в этом. В крайнем случае, пальцы можно будет заменить. И даже конечность целиком.

Время от времени он принимался соскребать со скафандра пятна крови — по крайней мере, с тех мест, до которых могла дотянуться здоровая рука. Но в конце концов решил, что можно оставить все как есть.

Во время полета Нифти спал очень мало, а когда это случалось, его сон был наполнен мучительными кошмарами. Не раз Гифту казалось, что Траскелук и Террин находятся вместе с ним; их скафандры стискивали его так, что он не мог дышать. Ощущение бесконечного падения, вызванное отсутствием силы тяжести, порождало у него глубокую тревогу. Стоило вытянуть любую часть тела на пять-шесть сантиметров, как скафандр лязгал либо о внутренний, либо о внешний корпус.

Однажды он проснулся с криком, отчаянно пытаясь заставить Траскелука перестать горланить его боевой гимн. Но, очнувшись, понял, что его окутывает зловещая тишина. Ее нарушал лишь звук дыхания Гифта да слабый скрежет металла о металл.

Космонавт Гифт вез с собой ценную информацию, собранную приемниками и компьютерами разведчика до их гибели, но, конечно, не смог бы сказать на допросе, посчастливилось ли двоим уцелевшим умереть при взрыве корабля-разведчика или они успели покончить с собой до того, как их схватил берсеркер.