Слепец
Шрифт:
– Ты мне понравился!
– пробормотал с простецкой прямотой колдун еще до того, как выпить первую кружку сидра.
– Куда идешь? Откуда - можешь не говорить, это дело такое… сам знаю.
Слепец открыл было рот, чтобы честно поведать о цели своего путешествия, но тут же вспомнил, сколь нелестно отзывались о Мездосе Гордецы. Вдруг и этот разжиревший владетель лесной деревеньки не любит волшебника из Замка-Горы? Возьмет и сменит милость на гнев. Нет, раз уж начал хитрить и притворяться - иди по этой гадкой дорожке до конца.
– Я собираюсь достичь севера, своей родины. Здесь слишком уж тепло…
– Ух… Мы тут ничего не ценим больше теплой печи да вкусной еды. Где этого добра больше - там и родина. Неужели люди
– А ты ничего не слыхал о наших краях, мудрый Умбло?
– Нет… Даже когда я бываю на ярмарке и говорю с проезжими людьми, они не касаются в разговорах тех мест. Люди остерегаются ездить мимо дворца этого выродка, Мездоса. Ты же знаешь о его уродливом замке? Он тянется от самого Края Мира на многие и многие тысячи шагов, и занимает треть ширины Левобережья! Со стороны реки стоят дремучие леса и гиблые болота, поэтому путешественнику не проскользнуть мимо застав этого зажравшегося паука!
– Если никто туда не ездит, то кто рассказывает подобные страсти?
– осторожно спросил Слепец.
– Есть добрые да смелые люди… - неопределенно ответил Умбло. Он давно уже начал трапезу и говорил сквозь пережевываемую пищу.
– Так что тебе трудно будет пройти… хотя, чего взять с нищего и увечного? Только выдержишь ли ты путь? Чтобы добраться до Великого Тракта, идущего с юга на север, надо пройти сквозь голую степь, в которой и люди-то не живут, а потом пробраться вдоль цепи Светящихся Гор. Там полно разбойничьих шаек да разных чудищ. В тех местах мало кто отваживается путешествовать, и если пойдешь, то окажешься один-одинешенек!
– А как же вы связываетесь с внешним миром?
– Наши дороги ведут к соседней деревне, а уж оттуда к югу и юго-востоку. Так тоже можно добраться до Тракта, намного ближе к его началу, но путь выйдет длиннее раза в два, а то и в три! Жаль мне тебя, и так, и эдак плохо.
– Неужели Мездос и впрямь настолько ужасен?
– задумчиво пробормотал Слепец.
– Нет, еще хуже!
– ответил Умбло и хрипло расхохотался. По комнате пошли волны сивушного запаха.
– Разве ты не слышал о нем тысячи ужасных слухов?
– Ну, некоторые люди, встреченные мною, плохо о нем отзывались, но никаких подробностей его злодейств не описывали…
– Странно… - Умбло хрюкнул, совсем как настоящий кабан.
– Это чудовище каждое утро начинает с того, что съедает тарелку супа из человеческого мяса!
Неизвестно, собирался ли волшебник привести другие примеры, характеризующие жуткую сущность Мездоса, но тут с кухни принесли новую перемену блюд, и он погрузился в них - в прямом и переносном смысле. Долгое время за столом раздавалось лишь чавканье и хруст разгрызаемых хрящей - Слепец решил не отставать от хозяина, ибо в его положении каждый горячий обед мог оказаться последним. Поедая молодого барашка, нежный жир которого покрывал ладони липкой, застывшей коркой, он напряженно думал над одной проблемой. Отчего все вокруг так ненавидят Мездоса, и только Халлига отзывается о нем с восторгом? Можно конечно, предположить, что именно она и права, так как была знакома с ним лично, но ведь не бывает дыма без огня! Вполне может оказаться, что Мездос из рассказов женщины, и злой колдун, пугало всех остальных - как два разных человека. За долгие годы, что Халлига провела вдали от него, волшебник мог разительно измениться. Если он хоть на треть так злобен, как гласят о нем легенды, ждать помощи глупо. Чего доброго, еще и уши с языком поотрезает. Или пошинкует на кусочки - и в кастрюлю, а сверху посыплет морковкой и перцем. Да, понять, где же истина, невозможно, по крайней мере, здесь и сейчас. Без сомнения, надо продолжать путь, по дороге стараясь узнать как можно больше - глядишь, вблизи Замка-Горы ситуация станет намного яснее.
Обед кончился весьма нескоро, хотя где-то с середины Слепец перестал в нем участвовать. Баранину и обильно приправленное
12.
– Эй, прохожий!!
– Слепец стоял на крыльце, отирая тыльными сторонами ладоней с губ следы супа. Умбло, тяжело и медленно ступая, вышел из глубины сеней и встал рядом.
– Через пяток дней мои мужики поедут в Ушко - деревня такая, к западу от нас. Они тебя довезут, а то пешком слишком долго будешь брести. Дня два, пожалуй, выйдет…
– Нет, не нужно. Я пойду сам, ведь дорога предстоит очень длинная, и всю ее не проехать с попутчиками, так что нечего расслабляться. Да и задерживаться на эти дни негоже…
– Как хочешь. Прямо сейчас пойдешь? Я скажу Бруле, чтобы вынесла твои вещи, - волшебник развернулся, задев толстым боком Слепца, и снова исчез в глубинах дома. Вот и опять расставание, только гораздо менее болезненное, чем первые два. Здесь он ни к кому не успел привязаться, и к нему тоже никто. Уйдет - и не заметят, хотя, вспоминать, наверное, будут. Вчерашним вечером, хорошенько проспавшись, Слепец устроил еще одно представление для тех жителей деревни, которые не видели его первого выступления. Хвалебная речь в адрес волшебника снова была сказана, и после, во время продолжительного ужина, Умбло настойчиво уговаривал слепого фокусника остаться в Трех Горах надолго, если не навсегда.
– Нет, - ответил ему Слепец, предварительно поблагодарив и рассыпавшись в извинениях, чтобы волшебник не обиделся.
– Я не могу долго оставаться в ваших жарких краях, меня зовет родина. Все равно как птиц, каждый раз весной возвращающихся с юга на север… К тому же, мое ремесло - это удел бродячего человека. Крестьяне не станут смотреть на одни и те же трюки вечно, а больше от меня пользы никакой, и ты сам скоро пожалеешь, что упросил меня остаться…
Вспоминая тот разговор, Слепец усмехнулся. Снова отказываюсь от приюта, и упорно иду вперед, прямо в лапы надвигающейся зимы и пугающей неизвестности, подумал он. Что за натура у меня такая, все ей неймется, все тянет прочь от подарков судьбы и уговоров здравого смысла! Но ничего не поделаешь, так видно на роду написано.
Он спустился с крыльца и сел на последнюю ступеньку. Холодно, не смотря на то, что солнце уже встало и греет лоб. Даже через подошву чувствуется твердость застывших под ногами комьев земли. Стоило провести ладонью по перилам - кожа покрывалась ледяной влагой стаявшего инея. Под ногами редких прохожих, уважительно здоровавшихся, хрустел лед на лужах…
Едва заметная волна тепла овеяла лицо. Рядом раздалось знакомое кряхтение и хруст сгибающихся коленных суставов.
– Здравствуй, - мрачно сказал Приставала.