Слепой для президента

Воронин Андрей Николаевич

Связать два бесчувственных тела не составило труда и заняло ровно минуту.

Первого – в клетчатой рубахе, – все еще не пришедшего в себя, Глеб подтащил к батарее и, усадив спиной к стене, привязал его руки к трубе.

– Теперь ты, дружок, даже встать не сможешь.

А второго, подсунув руки ему под мышки, Глеб затащил в ванную, где брючным ремнем привязал к чугунной стойке. Здесь пришлось немного повозиться.

Но Сиверов действовал быстро и четко, не обращая внимания на стоны.

Он

вернулся в кухню, набрал в большую чашку холодной воды и вылил ее на голову верзилы в клетчатой рубашке. Тот затряс головой и пришел в сознание. На его и без того грубом лице появилась зверская гримаса Глеб взял с пола табельный пистолет, снял с предохранителя. Когда охранник это увидел, выражение его лица моментально изменилось. Он завозился, попробовал встать, но тщетно: что-что, а трубы советских радиаторов очень крепкие, тем более, дом был послевоенный, тогда еще строили на совесть.

– Мне нужен телефон Руднева и побыстрее.

Глеб подошел и, даже не дожидаясь ответа, стволом пистолета открыл верзиле рот, отколов ему при этом кусок зуба.

– Ты меня понял? Или, может, ты плохо слышишь?

Я считаю до трех, и ты киваешь головой. Если ты не кивнешь, я нажимаю на курок, а затем вкладываю пистолет в твою руку. Понял, ублюдок? Быстро – телефон Руднева! Раз, – произнес негромко Глеб, – два… – голос Сиверова зазвучал громко и резко.

Охранник, сидящий на полу, судорожно дернулся.

– Ну, говори!

Верзила быстро произнес цифры телефонного номера.

– Где аппарат?

Мужчина кивнул в сторону большой комнаты. Сиверов быстро сходил и вернулся уже с телефоном.

– Ты не врешь?

Голова повернулась из стороны в сторону.

– Тогда ладно, живи. Я тебя убивать не буду, тебя убьет твой шеф. И сделает он это не хуже меня, поверь. Я знаю.

Второй еще не пришел в себя. Но Глебу до этого не было уже никакого дела.

Он быстро разбудил девочку.

Маша испугалась, но Сиверов ее успокоил:

– Маша, Машенька, не волнуйся. Я от твоей мамы.

Сейчас мы с тобой поедем, быстренько одевайся.

Девочка принялась послушно одеваться. Спросонья руки не попадали в рукава, пальцы дрожали, и она никак не могла завязать шнурки.

– Ладно, погоди, я сам завяжу, – Глеб нагнулся и быстро затянул шнурки кроссовок. – А теперь пошли.

Он взял свой ящик и уже на лестничной площадке положил в него два пистолета. На всякий случай.

– Куда? Куда вы меня ведете?

– Пойдем, пойдем, быстрее! Мне некогда. По дороге я все тебе расскажу.

Эти плохие дяди тебя украли, а я тебя спас. Так что ничего не бойся.

Маша все еще окончательно не проснулась. Она зевала и кулачками терла огромные глаза.

– Залезай на заднее сиденье, устраивайся поудобнее. Дорога у нас

дальняя.

Открыв дверцу, Глеб помог девочке забраться в «победу», а сам сел за руль, бросив на сиденье каску.

«Эх, незадача, дал я маленькую промашку!»

Сиверов вспомнил, что собирался еще кое-что сделать, но возвращаться уже не следовало. Еще заходя в подъезд, он подумал, что неплохо было бы после посещения девяносто седьмой квартиры «обезножить» машину людей полковника Руднева, чтобы они не смогли погнаться за ним.

"Ну, не сделал так не сделал. Хотя, собственно говоря, кому ехать-то на ней? Может, часам к восьмидесяти утра эти двое и смогут развязаться, хотя навряд ли.

Узлы я затянул намертво".

…Через час с небольшим Глеб Сиверов уже был на даче генерала Лоркипанидзе. Ирина спала, а вот старый генерал сидел за письменным столом, перелистывая книгу мемуаров английского разведчика. По шуму мотора Амвросий Огарович узнал свою машину и вышел на крыльцо.

– Амвросий Отарович, – пожимая руку генералу, произнес Глеб, – вы, надеюсь, не будете против, если я оставлю у вас еще одну особу женского пола?

– О чем ты говоришь, Глеб?

– Там, в машине, на заднем сиденье восьмилетняя девочка. Я буквально час назад сумел ее спасти. Ее взял в заложники полковник Руднев.

– В заложники? Девочку? Ребенка? Хотя от них, мерзавцев, всего можно ждать. Так чего же ты, Глеб, держишь ее в машине? Скорее веди в дом. Напоим чаем, покормим и уложим спать. Время же позднее.

Глеб на руках перенес Машу Каштанову в гостиную, где они с генералом устроили ее на старом кожаном диване.

– Пусть спит, – прошептал Глеб, нежно взглянув на девочку. – Будить не будем. А когда проснется, вы ей скажете, что скоро за ней приедет мама.

Еще минут десять, уже в кабинете, Глеб объяснял генералу Лоркипанидзе, что и к чему.

– …А теперь я еду.

– Ну что ж, Глеб, удачи тебе.

Глеб Сиверов кивнул, на мгновение задержался.

– Как там Ирина?

Генерал прижал указательный палец к щеточке усов:

– Все хорошо, Глеб, все хорошо. Не волнуйся. Я за ними присмотрю.

Сиверов заспешил к старушке «победе», в которой еще не успел остыть двигатель.

Аккуратно, стараясь, чтобы мотор не ревел, Глеб тронул с места и задним ходом добрался до дороги. Там развернулся и сильнее нажал педаль газа. Машина вздрогнула и понеслась по ночной дороге в сторону Москвы.

"Ну вот, теперь уж точно дело близится к развязке.

Генерала Потапчука нет, значит, решение мне придется принимать самостоятельно. Ну, а если я сделаю что-то не так – пусть. Меня никто не осудит, как говорится, я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше.