Слепой прыжок
Шрифт:
Елена ушла в свою каюту, воспользовавшись паузой. Женщина решила немного побыть одна, а заодно попробовать понять саму себя: на кой ляд ей сдалась интрижка с Максом, ведь экспедиция скоро закончится, а оставаться в форматировщиках Реньи не планировала. Для нее эта командировка была не более чем разовым средством заработать неплохие деньги, и длительный роман в планы не входил. Однако, признаваясь самой себе в том, что при попытке представить совместную жизнь с Заславским, внутри что-то сладко замирает, Елена никак не могла понять, как ей со всем этим быть.
До посадки транспорта с колонистами
Глава 5
— Сколько я проспала? Пятьдесят семь лет? Это дурная шутка, я надеюсь?
Отто посмотрел на часы, усмехнулся и включил на личном терминале негромко бравурную музыку. Что-то судя по всему из классики, но очень помпезное. Момент был выбран подходяще — крышки криобоксов пошли вверх, впуская в систему воздух базы, выпуская внутреннюю дыхательную смесь, которая тут же начала превращаться в пар и заволакивать медблок белым облаком.
Трое размороженных почти одновременно поднялись над лежаками, и наконец-то стало возможно их нормально рассмотреть. Один — как будто являлся близким родственником Лемке, такой же здоровенный и недоброжелательно хмурящийся. Второй — поменьше, постройнее, но с ярко выраженными чертами лица, этакий гламурный киногерой. Третий же совершенно явственно мог назваться «мистер ординарность», ничем особым не выделялся, такого встретив на улице — второй раз не узнаешь. Всех троих объединяло, пожалуй, только одно — изрядно недоумевающий взгляд. В медблоке повисло молчание, которое нарушил Лемке:
— Ну-с, господа, поздравляю со вторым рождением в мире живых. Меня зовут Отто Лемке, я врач. Вы находитесь в медблоке, на базе группы предварительной колониальной подготовки, на планете Светлая в системе Неккар-Мерез. Вам это о чем-либо говорит?
Ответил «киноактер»:
— Нет, лично мне вообще ничего. А как я сюда попал?
— У меня тот же вопрос, если можно, герр Лемке, — пробасил гигант, — как я сюда попал, а главное — зачем?
Третий не сказал ничего, но во взгляде читалось все то же самое. Лемке взглянул на Макса, как бы предлагая продолжать беседу ему.
— Что ж, обо всем по порядку. Меня зовут Макс Заславский, я командир этой экспедиции. Вас троих мы нашли на борту военного корабля, более полувека назад совершившего аварийную посадку на эту планету. Вы, все трое, находились в криобоксах. Остальной экипаж корабля погиб. Пока все понятно? Вопросов не возникает?
— Вопросов много, но вы пока продолжайте, если можно, — «киноактер» не выдержал. Остальные двое просто молчали.
— Итак, продолжаю. Вы находитесь на нашей базе, как уже и было сказано. Через достаточно небольшое время сюда прилетит транспорт с колонистами, и наша миссия на планете будет завершена. Я поставил в известность корпорацию, на которую мы тут работаем, о вашем здесь наличии. Полагаю, что вместе с колонистами сюда прибудут и чиновники ЕС, дабы пообщаться с вами лично. На данный момент вы в моей юрисдикции, и это означает, что со всеми просьбами и требованиями вы можете обращаться как напрямую ко мне, так и к господину Лемке, являющемуся моим заместителем. Пока мне больше
Повисла тишина. Вернее, пауза, поскольку при марше, который наяривал терминал Лемке, тишина была бы невозможна. Трое выживших на «Ревеле» переглядывались и молчали. Молчал и Макс, вдруг осознав, что ответов от этих троих он не дождется. Полвека в криобоксе явно не пошли на пользу центральной нервной системе. Вернее, трем центральным нервным системам…
— Знаете, господин Заславский, — опять «киноактер», — а вот кажется мне, что лично я на этот вопрос ответить не в силах. Вы вот тут рассказывали про корабль, про группу подготовки, оно все понятно. Но вот не помню я, ни как меня зовут, ни что я на этом корабле делал. Просто — не помню, и все. Не сочтите за грубость, но вот как отрезало.
— Ага, — подтвердил гигант, — со мной то же самое.
Третий опять промолчал. Его взгляд метался по медблоку, по людям в медблоке, по приборам — но, кроме невысказанных вопросов, ничего в себе не содержал. Ему явно было не понять вообще ничего. И он почему-то предпочитал молчать. Заславский молча наблюдал за ним, и в душе росла тревога. Ничем не подтвержденная, сугубо подсознательная тревога. И Максу было не по себе, чем дальше, тем больше. Он встал, подошел к «молчуну», повернул его лицом к себе за плечо и наклонился почти лицом к лицу.
— Вы меня понимаете? Кивните, если да.
«Молчун» не ответил ничего. Он просто смотрел Максу в глаза и ничего не отвечал. Даже не кивнул. То ли глухонемой, то ли… То ли не знает интерлингва. Макс повторил свой вопрос на английском, немецком, русском, французском и итальянском. Человек в ответ вопросительно разглядывал Макса. При этом в лице его не было ничего, что подсказало бы ответ на вопрос, а на каком, собственно, языке с ним надо разговаривать?
Заславский отпустил его, отошел к Отто, заговорил вполголоса:
— Глаз не спускать. Лучше всего — перевести в изолированный бокс, там запереть. Остальным назначь лекарства, восстанавливающие память, помоги подобрать одежду. Я буду в кабинете.
— Понял, командир, — так же вполголоса ответил Лемке, — сделаю, командир.
Макс повернулся к «киноактеру» и «гиганту»:
— Господа, у меня к вам есть предложение. Так как вы не помните своих имен, а корабль принадлежал Прибалтийскому дивизиону ВКС ЕС, то я предлагаю вам временно выбрать себе что-либо из восточноевропейских имен. Например, вы, — Заславский кивнул «киноактеру», — могли бы быть, скажем, Ивар. Годится?
«Киноактер» кивнул, явно «Ивар» в его глазах было лучше, чем «некто».
— А вам, — Макс повернулся к «гиганту», — как мне кажется, подошло бы имя Герман.
«Гигант» пробормотал себе под нос нечто невнятное, но кивнул. Макс, получив подтверждение от обоих, кивнул еще раз и продолжил:
— Итак, Ивар, Герман. После того как герр Лемке снимет с вас медицинские метрики и поможет вам подобрать одежду, спросите его, где находится мой кабинет. Я жду вас там для спокойного разговора и для того, чтобы выдать вам временные пропуска по территории базы. До скорого, господа, — с этими словами Заславский вышел.