Слепой с пистолетом [Кассеты Андерсона. Слепой с пистолетом. Друзья Эдди Койла]
Шрифт:
— Пять и четыре, стало быть, девять. Еще один бросок, мистер игрок. Еще одна попытка.
Слепой снова поймал брошенные ему кости, потом обвел незрячим взглядом лица столпившихся у стола игроков, как бы попеременно всматриваясь в каждого из них. Затем он сказал с вызовом в голосе:
— Четыре к одному, я сейчас наберу не меньше.
Возможно, еврей Аби и принял бы пари, но слепой прекрасно понимал, что никто из его черных собратьев не пойдет на такой риск. Он, собственно, и предложил-то это исключительно из духа противоречия. Мерзавцы, сволочи, думал он,
— Бросай, игрок, — рявкнул главный. — Хватит их щупать, это не женские груди.
С надменным видом слепой бросил кости. Они покатились по столу.
— Семь! — вскричал главный, — Четыре-три. То есть семь. Опять мимо!
— Кости меня не любят! — грустно произнес слепой. Затем, подумав, добавил: — Эй! Дайте-ка мне на них посмотреть.
Всем своим видом выражая презрение, главный бросил кости слепому. Тот поймал их, ощупал и сказал:
— Какие-то они горячие!
— Я же говорил тебе, это не женские груди, — И крикнул всем остальным, — Следующая игра. Кто бросает?
Следующий игрок метнул кости, главный посмотрел на слепого и сказал:
— Десять долларов в центр. Будешь ставить?
Слепой имел право на отыгрыш, но отыгрываться было нечем.
— Я пас, — сказал он.
— Выбыл, — крикнул главный. — Самое грустное слово на земле и на воде. Кто желает еще поиграть, милости просим.
Слепой подошел к умывальнику вымыть руки. Затем он удалился. Спускаясь по лестнице, он столкнулся с парой негритянок, которые, напротив, поднимались по ступенькам, и даже не подумал отойти в сторону. Он просто прошел дальше, не извинившись и вообще не проронив ни слова.
— Что за манеры! — пропела задастая сестрица.
— Ну почему наши мужчины такие? — удивилась ее худощавая спутница. — В них нет ничего христианского.
— Он просто проигрался в этом притоне, — сказала толстуха, — Я-то знаю…
— Почему никто не заявит в полицию? — удивилась худая сестрица, — Это же стыд и срам!
— Это верно. Но тогда они пришлют сюда этих белых сукиных сынов, прости меня Господи, ты ведь тоже белый.
Слепой услышал это и пробурчал себе под нос, на ощупь спускаясь дальше по лестнице:
— Это точно. Потому-то вы, черные стервы, так его обожаете…
Ему очень понравилась эта мысль, отчего он потерял осторожность и, оказавшись на улице, столкнулся с черным собратом, спешившим на похороны.
— Смотри, куда идешь, падла, — рявкнул тот, — Тебе нужен весь тротуар?
Слепой остановился и обернулся к обидчику.
— Хочешь поссориться, гад? — осведомился он.
Тот бросил взгляд на не сулящее ничего доброго выражение лица оппонента и поспешил убраться подобру-поздорову. Некогда тут со всякими выяснять отношения, думал он, я здесь лишь мимоходом.
Когда слепой двинулся дальше, к нему подошел один из малолетних бунтовщиков, одетый легче, чем дитя бушменов, и спросил:
— Я могу вам помочь, сэр?
Он поспорил со своими приятелями-малолетками на крышку от пепси-колы, что подойдет и заговорит со слепым, и те теперь пристально следили
— Помочь? В чем? — запыхтел слепой.
— Помочь перейти улицу, сэр, — храбро продолжал малыш.
— Проваливай-ка поскорее, черномазый ублюдок, пока я тебя не угрохал,— крикнул слепой, — Я могу перейти улицу лучше тебя.
Чтобы подтвердить свои слова, он тотчас же двинулся через Ленокс-авеню, пренебрегая всеми правилами. Глядя прямо перед собой, он двигался как ни в чем не бывало, своей высокой нескладной фигурой напоминая зомби. Завизжали тормоза, запахло паленой резиной. Машины врезались одна в другую с диким грохотом и скрежетом. Прохожие с ужасом взирали на слепого, а тот, слыша все это, просто решил, что на улице слишком много плохих водителей.
Он уже обогнул киоск и, держась за перила, стал спускаться в метро. Угадав по звону монет кассу, слепой направился к ней, наступив на любимую мозоль высокой элегантной седовласой негритянке, которая испустила вопль:
— Ой! Ой! Ой! Чертов недоносок, говноед! Ты что, ослеп?!
Из глаз ее брызнули слезы боли и гнева. Слепой как ни в чем не бывало двинулся дальше. Он твердо знал, что ее слова обращены не к нему. Он-то ничего такого не сделал.
Он сунул в окошечко четвертак, получил жетон и никель сдачи и, пройдя турникет, двинулся на платформу, ориентируясь по звуку шагов. Но вместо того, чтобы попросить кого-то ему помочь, он безрассудно шел сам, пока не оказался на краю платформы. Стоявшая поблизости почтенная белая дама охнула и схватила его за рукав, чтобы спасти от неминуемого падения. Но он резко вырвал руку и злобно крикнул:
— Убери руки, жулье поганое. Я те покажу, как по карманам шарить!
Женщина густо покраснела, отпустила его рукав и хотела было спастись бегством. Но не успела она сделать несколько шагов, как ее охватил такой приступ ярости, что она плюнула и крикнула:
— Ниггер! Ниггер! Ниггер!.
Какая-то белая шлюха надрывается, подумал он и услышал шум подходящего поезда. Он вошел со всеми остальными, нащупал свободное место у прохода и уселся с прямой спиной и таким выражением на лице, которое, как он надеялся, помешает прочим захотеть сесть рядом. Пошарив ногой, он понял, что на скамейке у стены между ним и дверью сидят двое, но они помалкивали.
Первое, что слепой различил помимо обычных звуков в вагоне, это вполне отчетливый ропот чернокожего собрата, который сидел впереди и бубнил сам себе, но громко, не стесняясь окружающих: «Помой пол, Сэм. Подстриги газон, Сэм. Поцелуй меня в задницу, Сэм. Удобри розы дерьмом, Сэм. Как грязная работа, так Сэм… твою мать!»
Слепой рассудил, что этот громкоголосый чернокожий собрат сидит на первой скамейке через проход, против хода поезда. Слепой слышал недовольство в голосе оратора, но не мог, естественно, видеть, как горели злобой его маленькие красные глазки или как кривились белые пассажиры. Словно нарочно сделав так, чтобы глаза у него покраснели, оратор торжествующе произнес: