Слепой с пистолетом [Кассеты Андерсона. Слепой с пистолетом. Друзья Эдди Койла]
Шрифт:
— Это вы про запертый подвал? — Джон переводил взгляд с одного черного лица на другое, — Вы что, хотите меня подставить? Эй, если бы я сразу догадался, то потребовал бы адвоката.
— Ты даже не знаешь, как его зовут, — напомнил Могильщик.
— Я бы позвонил к нему в офис.
— Сейчас там никого нет.
— Вы грязные садисты.
— Где твои очаровательные манеры? Против тебя мы, собственно, ничего не имеем. Просто нам назвал твое имя Лукас Кови. Он сказал, что сдавал комнату цветному молодому человеку по имени Джон Бабсон. И еще он сказал, что Джон Бабсон мил и
— Кончайте вешать лапшу на уши, — сказал Джон, хотя на лице его выразилось удовольствие, — Вы все придумали. Я в жизни не встречал Лукаса Кови. Покажите мне его, и я спрошу у него…
— Ты же вроде бы не хотел заходить в дом, — напомнил Гробовщик. — По крайней мере с нами.
— Может, он назвался как-то иначе, — предположил Гробовщик.
— Ну, давайте я у него спрошу.
— Его там нет.
— Как он выглядит?
— Высокий, чернокожий. Лицо узкое. Голова как яйцо. Он из Вест-Индии.
— Такого не знаю.
— Не ври, детка. По глазам вижу, ты его узнал.
— Черт! Дались вам мои глаза!
— Разве тебе это не приятно?
— Но людей с такой внешностью хоть пруд пруди.
— Это такой же пед, как и ты.
— Не валяйте дурака. Я же сказал, что никакой я не пед.
— Ладно, ладно. Нам все равно известно, что вы знаете друг друга.
— Ну как мне убедить вас? — взмолился Джон.
— Ты, кажется, сказал, что не пед…
— Я не про то…
— Ладно, вступим в переговоры.
— Какие?
— Такие, какие ведут Запад с Востоком. Нам нужна информация.
Джон ухмыльнулся и ответил без прежней злости:
— Значит, тогда на Запад. Ну, а что я с этого буду иметь?
— Нас двое, а потому можешь удвоить цену.
Бабсон не выдержал и пал духом. Казалось, он вот-вот расплачется. С ними шутки были плохи. Ему хотелось во всем признаться, но было страшно. Он обессилел и порядком струхнул.
— Черт бы побрал вас, садистов, — сказал он.
— Слушай, парень, нам нужна информация об этом человеке, и если ты нам не выдашь ее по-хорошему, то мы тебе надерем задницу…
— Не надо так возбуждать его, — предупредил партнера Гробовщик, — Ему это доставит удовольствие, — Обернувшись к Джону, он сказал: — Слушай меня внимательно, красавчик. Я повыбиваю твои белые зубки и обработаю твои томные глазки. Когда я закончу, тебе дадут кличку Уродец.
Джон перепугался не на шутку. Он стиснул руки коленями.
— Клянусь, я ничего такого не знаю, — в голосе его было отчаяние, — Вы возите меня по местам, где я не был, и спрашиваете о человеке, которого я не знаю и который похож на кого угодно…
— Ну а что ты скажешь насчет Ричарда Хендерсона?
Джон осекся на полуслове. Челюсть его отвисла.
— А, теперь теплее?
Джон никак не мог взять себя в руки. От такого неожиданного перехода он просто развалился на куски. Он не знал, радоваться ему или ужасаться. Он не понимал, как себя повести: сознаться в знакомстве или отрицать все до конца.
— Вы имеете в виду мистера Хендерсона, который режиссер?
— Он самый. Белый режиссер, который обожает хорошеньких цветных мальчиков.
— Я не знаю его близко… Мне только
— Небось получил главную роль?
Джон Бабсон улыбнулся чему-то своему.
— Хватит скалиться, лучше расскажи, где мы можем его отыскать.
— Он, наверное, у себя дома. У него есть жена…
— Его жена нас не волнует. Где он обычно околачивается?
— В Гринвич-виллидж. Ну а сейчас, может, на Сент-Марксе…
— Что там есть, кроме «Файв спот»?
— Много чего. Только надо знать…
— Отлично, ты нам и покажешь.
— Когда?
— А сейчас.
— Сейчас не могу никак. Мне пора домой.
— Тебя там кто-то ждет?
— Меня всегда кто-то ждет, — улыбнулся Джон, томно затрепетав ресницами. Он был очень хорош собой и прекрасно это знал.
— Значит, придется нам тебя умыкнуть, — сказал Могильщик.
— Не хватай меня своими ручонками, — брезгливо предупредил Бабсона Гробовщик.
— Ох, какой чистюля, — презрительно отозвался Бабсон.
Проехав через Центральный парк, машина выскочила на 59-ю улицу и двинулась в сторону Третьей авеню. Возле Третьей авеню начался район дорогих шикарных домов, потом потянулись антикварные магазины и французские рестораны. В этих местах — конец сороковых — начало пятидесятых улиц — курсировали дорогие педерасты. Машина выехала на огромное черное пустое пространство Купер-сквер, и путешествие закончилось. Детективы вспомнили, как в свое время со станции надземки Третьей авеню бродяги из Бауэри мочились на проходящие внизу автомашины, но делиться воспоминаниями не стали, дабы не отвлекать своего пассажира. Тот был охвачен каким-то неожиданным возбуждением: на Сент-Маркс-плейс внешне все было вполне заурядно. Эта самая обыкновенная улица, узкая, грязная и мрачная, служила продолжением 8-й улицы между Второй и Третьей авеню. В западной части, между Пятой и Шестой авеню, 8-я улица была центром Гринвич-виллидж. Там, на углу Пятой авеню, жил в роскошном доме Ричард Хендерсон. Но Сент-Маркс-плейс к роскоши никакого отношения не имела.
На одном углу было расположено джаз-кафе «Файв спот». Оно было открыто. На другом — уже закрытая кулинария с пивными банками в витрине. Перед кафе остановился белый «мерседес». За рулем белая женщина в белой куртке с белыми волосами. Рядом с ней негр с бородкой и в клоунском колпаке. Поцеловав ее, он вышел из машины и направился в «Файв спот». «Мерседес» отъехал. «Белая стерва», — проворчал Джон. На другой стороне, у кулинарии, появились двое чернокожих юношей в голубых джинсах, черных рубашках, серых туфлях. На лицах следы от оспы и шрамы от бритвенных порезов. Спутанные, нечесаные волосы. Всем по двадцать с небольшим. С ними три белые девицы, похожие на ведьм космического века. Совсем юные — шестнадцать — семнадцать лет. Ведьмы в наше время сильно помолодели. Длинные спутанные каштановые волосы. Лица грязные, неумытые. Глаза темные. Рты вялые. Все трое в запачканных черных джинсах. Движения медленные, словно все они накачались наркотиками. От одного взгляда на компанию у Могильщика закружилась голова.