Слеза Рода
Шрифт:
— Хозяева! — крикнул я — Эй! Есть кто живой?
Тишина. Только какая-то птица трели выводит. Жаворонок, наверное.
— Ты, что ли, Максим? — наконец донесся до меня из окна старушечий голос.
— Он самый, — обрадовался я. — Вот, приехал.
— Ну и дурак. Сидел бы лучше дома, так и тебе, и мне лучше.
— Молод я еще и горяч. Приключений хочется.
— Снова дурак. С иными приключениями до старости можешь не дожить.
Исходя из голоса, я ожидал увидеть эдакий «божий одуванчик» — невысокий,
— Пошли уж, — велела она мне, показав глазами на дом, а после снова закрыла калитку, перед тем глянув налево-направо.
Ни в горницу, ни куда-то еще она мне пройти не предложила, сразу обозначив направление:
— Там подвал. Нам туда.
В этот момент я очень сильно ощутил, как мне пистолета не хватает. Не нравится мне лазать в подвалы, находящиеся в домах незнакомых старух. Никогда не знаешь, чем это закончится.
— Да не стану я тебя там закрывать, — насмешливо произнесла бабка. — Больно ты мне нужен! Иди давай!
Впрочем, через мгновение я и сам понял, что зря опасался, ибо подвалом в полном смысле этого слова данное помещение никак назвать нельзя. «Ритуальная комната» — куда более точное определение.
В центре довольно просторной комнаты обнаружился нарисованный на полу круг, испещренный неизвестными мне символами и с подсвечниками, расположенными явно с посылом к сторонам света. Но это не все. У стены обнаружилось массивное зеркало высотой в полтора меня, затянутое черным полотном сверху донизу.
— Ладно хоть не опоздал, — проворчала старуха, глянув на часы-кулон, болтавшиеся у нее на груди. — Надеюсь, и не задержишься.
— И вы мне очень понравились, бабушка, — не выдержав, съязвил я.
Та только усмехнулась, после чего велела мне встать в угол и ни звука не издавать.
А зеркальце-то, скажу вам, оказалось не из простых. Я не я буду, если это не работа старых итальянских мастеров. Такие зеркала на закрытых аукционах уходят за деньги, на которые можно себе остров в теплых морях купить, причем вместе с населением.
Вот только я бы его у этой бабули ни за какие коврижки не рискнул отжимать. Не знаю, кто она такая, но поставить себе на службу подобный предмет мало кто способен. Его же нужно себе подчинить, что ох как непросто! Здесь требуются железная воля и фундаментальные знания, в противном случае ты навсегда останешься в зазеркалье. И не стоит рассчитывать встретить там Траляля и Труляля, это все сказки. Там вечная пустота и бессмертие, которое даром не нужно.
Хозяйка дома запалила свечи в подсвечниках, а после еще три, которые расставила в центре круга так, что получилась эдакая «галочка», смотрящая на стену, противоположную зеркалу.
Сначала не происходило ничего, разве что огни в зеркале красиво
Хотя — почему чьим-то? Знаю я, кто со свечой в руке по зазеркалью идет. Другой вопрос, что я окончательно перестал понимать, кто же такой мой наниматель. Из тех, кого я знаю, никто не решится на путешествие по зеркальной дороге. Ну, разве что Павла Никитична из отдела, да и то, потому что она на всю голову отбитая. Да и не под силу такое почти никому!
— Добрый вечер, — приветливо произнес Карл Августович, выбираясь из зеркала. — Прасковья, друг мой, закрой двери.
— Какой я тебе друг, хрен ты древний? — проворчала бабка, снова накидывая черную ткань на зеркало. — Друг… Принес, что ли?
— «Что ли», — передразнил ее Шлюндт, а после вручил небольшой холщовый пузатый мешочек. — На, держи. Как обещано.
— Славно, славно. — Старуха развязала подарок, сунула внутрь нос, громко чихнула и направилась к выходу. — Не обманул. Как понадоблюсь — зовите!
— Далеко не уходи, — попросил ее Карл Августович. — У нас давно все обговорено, потому тянуть не станем, скоро пойдем.
Я дождался, пока Прасковья, что-то ворча, покинет подвал, а после достал футляр со слезой.
— Сварливая особа, но крайне полезная, — глянув вслед старухе, сообщил мне заказчик, после потер руки и поинтересовался у меня: — Ну, чего ждешь? Давай, давай! Мне уже неймется получить вещицу, вокруг которой кипели такие страсти!
— Берите. С тем и встретились.
Карл Августович раскрыл футляр, двумя пальцами взял слезу и поднес к правому глазу.
— Та-а-ак, — мгновением позже произнес он. — Максим, а Максим!
— Внимательно, — охотно отозвался я.
— Ты мне что принес?
— Что заказывали. Да-да, силы осталось не сильно много, это я и сам уже понял. Но ко мне тут какие претензии могут быть? Ее жрецы Куль-Отыра юзали в горах, после она у Аркашки находилась, который, может, с ее помощью излечиться пытался. Кто его знает? А мне она уже такой досталась, и другой ее сделать не получится.
Что выплывет правда про Верховина, я не опасался совершенно, колдуны первые молчать станут, им огласка хуже смерти. Ну а больше слезу в Москве никто не видел. Из живых, имеется в виду.
— И вправду, какие претензии? — задумчиво произнес Шлюндт. — Ладно, что есть — то и есть.
— Вот еще, — я достал из кармана связку ключей, — вы их мне дали в Черногории. Не пригодилась квартира, но вернуть-то надо?
Не знаю почему, но даже тогда, когда меня, как волка, гоняли по Москве, на Остоженку я не сунулся. Не хотелось мне в его квартире жить по какой-то причине.