Слеза святой Женевьевы

Белозерская Алена

– Астрид ждет нас на террасе, – перевел Конрад и послал девушке яркую улыбку.

Полина с неприкрытой завистью оглядела ее.

Нежное лицо с огромными глазами, отливающими синевой. По-детски пухлые губы, щеки с легким румянцем, длинные белые вьющиеся волосы, завязанные в высокий хвост и, по всей видимости, не знающие, что такое краска. Невысокая, тонкая, с прямой, как у курсанта военного училища, спиной, девушка была похожа на античную статуэтку – такая же нега в лице, позах и движении.

Невольно залюбовавшись, Полина поняла, почему Конрад так недвусмысленно отреагировал на ее появление: в девушке было столько сексуальности,

что она буквально плавала в воздухе и ощущалась на губах. Полина автоматически облизнулась и тряхнула головой, приводя себя в чувство. «Черт! И где таких делают? – подумала она. – А Конрад тоже хорош. Мог бы сделать вид, что я так же красива, как она. Хотя чему я удивляюсь? Я же его не интересую. Поц!»

На застекленной террасе, с которой открывался прекрасный вид на огромный тенистый сад, в низком плетеном кресле сидела баронесса и курила. Дым тонкими струями плавал вокруг нее, отчего внешность старушки казалась весьма таинственной. Повернувшись к гостям, она затушила сигарету и поднялась. «Сморщенная кочерыжка», – пронеслось в голове у Полины, но она с очаровательной улыбкой на губах пожала протянутую руку. Ладонь была сухой, теплой и мягкой на ощупь. Голубые, почти прозрачные глаза баронессы хитро светились, и выглядела она в целом как маленькая юркая птичка. Худая, с короткими светлыми волосами, тонкими бесцветными бровями, крохотным носиком и морщинистым ртом, который спустя секунду затянулся новой сигаретой, – такой была Астрид фон Рихтгофен, когда-то явно очень красивая, а теперь превратившаяся в обычную древнюю брюзгу. И хотя баронесса еще не произнесла и слова, по выражению ее лица Полина поняла, что старушенция обладает невыносимым нравом. Это в первую очередь читалось во взгляде, беспокойном и проницательном, и уже после в порывистых движениях.

– Простите, – по-английски сказала Полина, – я не говорю на вашем языке, поэтому нашим связующим звеном будет господин Вальдау, – она указала рукой на Конрада, который с актерской улыбкой на губах перевел ее слова. – Конечно, если пожелаете, мы можем общаться на любом удобном вам языке.

– На хинди говорите? – спросила баронесса, и Конрад рассмеялся, повернувшись к Полине.

– К сожалению, нет. Зато владею французским, итальянским, испанским.

– Будем говорить на французском, – сказала баронесса. – Правда, я уже лет двадцать не упражнялась, – она быстро перешла на любимый иностранный язык Полины. – Итак, вы еврейка?

Полина растерялась, но еще больше удивилась, заметив, что Конрад едва сдерживает смех. Похоже, этот метросексуал говорит по-французски, раз понял вопрос. «А ты, милый, напоминаешь матрешку, – разозлилась она. – Столько секретов! Что же еще ты скрываешь от меня?»

– Не еврейка, – ответила Полина. – Похожа?

– К счастью для вас, нет.

– Вы не любите евреев…

– Евреев никто не любит, даже сами евреи.

Астрид пригласила гостей присесть и громко позвала светловолосую девушку, которая несколько минут назад исчезла в доме:

– Тони! Принеси нам чаю, – почему-то по-английски попросила она. – Свой гадкий кофе не вари, – Астрид обреченно посмотрела на Конрада. – Сама варю, когда хочется. Ее рецепт – невозможное пойло.

Девушка с иронией посмотрела на баронессу.

– Если тебе и мой чай не нравится, – сказала она, и Полина в который раз за последние десять минут удивилась, – могу сделать заказ в ближайшем кафе.

Еще недавно Полина считала, что девушка работает у баронессы в качестве

прислуги. Но теперь, глядя на их фамильярное общение, поняла, что Тони не просто обслуга, а близкий человек. «Может, они родственники? Нужно больше узнать об этой барышне».

– Поспеши, – баронесса ласково потрепала Тони по руке. – Вы, кстати, не представились.

– Полина Матуа.

– И что же вы хотите от меня, Полина Матуа? Ваш муж француз?

– Самый настоящий, – Полина предпочла не говорить, что состоит в разводе, так как к разговору это не имело никакого отношения. – Я уже долго пытаюсь связаться с вами…

– Ближе к делу, – перебила старуха.

– Хотела поговорить с вами о «Слезе».

– А что о ней говорить? – Голос баронессы утратил веселость, она снова потянулась к сигаретам и закурила.

– Обсудить возможность покупки.

– Вы опоздали, дорогая, – Астрид метко сбила пепел в стеклянную пепельницу, стоящую далеко от ее кресла.

– Колье продано? – разочарованно спросила Полина. – Когда?

– Несколько десятков лет назад. Мой покойный муж, барон, избавился от него за год до своей кончины.

Полина внимательно смотрела в спокойное лицо Астрид и спинным мозгом чувствовала, что та лжет.

– Жаль, – сказала она, понимая, что никак не может уличить баронессу в обмане.

– И мне жаль, – причмокнула губами старуха. – Красивая вещица была. Я ее, к сожалению, лишь дважды надевала: в день свадьбы и когда короновали Елизавету.

– Ты была на коронации королевы Великобритании? – спросила вышедшая на террасу Тони. – Почему раньше не рассказывала?

Конрад немедленно вскочил и бросился на помощь девушке, ловко забрав тяжелый поднос из ее рук.

– Vielen Dank, Herr Waldau [5] , – улыбнулась она.

– И сладости принесла? Умница, – потерла ладони баронесса.

5

Большое спасибо, господин Вальдау.

– А кому ваш муж продал колье? – поинтересовалась Полина, потянувшись за шоколадным печеньем.

– Не сказал, – сморщила нос баронесса. – Вам известна легенда о «Слезе»?

– О том, что все владелицы колье изменяли своим супругам?

Баронесса откинула голову назад и громко рассмеялась, показав маленькие желтые зубы.

– Наверное, Альберт боялся, что я наставлю ему рога, поэтому поспешил избавиться от «Слезы», – сказала она, вытерев салфеткой увлажнившиеся от смеха глаза.

Сделав несколько глотков чая, чтобы не показаться невежливой, Полина поставила чашку на блюдце и бросила на Конрада взгляд, говорящий, что пора уходить.

– Спасибо за то, что согласились встретиться с нами.

– К сожалению, эта встреча оказалась для вас безрезультатной.

– Отнюдь. Я познакомилась с настоящей баронессой, – Полина низко склонила голову. – Всего хорошего, госпожа фон Рихтгофен.

– И вам, Полина Матуа.

У выхода Полина обернулась и посмотрела на девушку, которая присела рядом с баронессой и подвинула к ней тарелку с печеньем, потом платком вытерла влажный от пролившегося чая подбородок. Старушка нервно дернулась и отбросила ее руку. Тони, усмехнувшись, отодвинула печенье на другой край стола и поднялась. Старуха тут же выставила подбородок вперед, Тони положила ей на колени чистую салфетку и вернула тарелку на прежнее место.