Слезы Брунхильды
Шрифт:
— Его рассекли на части, еще живого, постепенно… клинками, добела раскаленными на огне. Ваше величество, умоляю вас — надо бежать! Иначе они убьют и вас…
Он заметил, что Брунхильда дрожит всем телом, и осторожно протянул вперед руки, чтобы подхватить королеву, если та лишится чувств.
— Ты прав, — прошептала Брунхильда. — Но, сейчас, самое важное — спасти моего сына. Короля…
Она устремила на Гондовальда лихорадочно заблестевшие глаза и резко вцепилась в его руку.
— Хильдебер! — прошептала Брунхильда. — Ты должен увезти его, немедленно! Увези его в Метц и позаботься о том, чтобы его короновали!
— А вы, ваше
— Если я окажусь у них в руках, они не вспомнят о Хильдебере…. Идем!
Брунхильда выбежала в коридор и, миновав его, устремилась по узкой винтовой лестнице на верхний этаж. Там уже никого не было — ни стражников перед королевскими покоями, ни дам-компаньонок, ни просителей, ни торговцев, ни фокусников, ни жонглеров… Просто удивительно, с какой быстротой разлетелось страшное известие. Королева рывком распахнула дверь, ведущую в спальни детей. Две спальни оказались пусты, и только в третьей она увидела их — маленькую Хлодосинду на руках кормилицы и обоих старших сыновей, по лицам которых было ясно видно, до какой степени они напуганы.
В тот же момент стены дворца буквально сотряслись. Гондовальд бегом вернулся к лестнице, перепрыгивая через три ступени, спустился вниз и добежал до галереи, тянущейся над парадным залом. Двери зала только что рухнули под напором осаждавших — сторонников Хильперика или, просто, уличного сброда, пришедшего грабить дворец. В любом случае разница была невелика…
Гондовальд выругался сквозь зубы и помчался обратно к королевским покоям, Брунхильда неподвижно стояла на пороге комнаты, спиной к выходу. Когда Гондовальд показался на лестничной площадке, королева вздрогнула, словно застигнутая на месте преступления, потом, наконец, бросилась в комнату, схватила за руку маленького Хильдебера и повлекла его за собой. Ни слезы мальчика, ни душераздирающие крики Ингонды ее не остановили. Брунхильда лишь на мгновение обернулась с порога к дочери и буквально швырнула сына в руки Гондовальда, который, увидев ее глаза, невольно вздрогнул. Блуждающий взгляд королевы, ее мертвенная бледность и особенно та ярость, с которой она толкнула к нему юного принца, — всё это заставило Гондовальда на мгновение заподозрить, что она потеряла рассудок.
— Увези его! Если они его схватят, королевство погибнет!
— Ваше величество, я…
Гондовальд осекся, не в силах отыскать нужные слова. Как объяснить королеве, что сражение идет уже на первом этаже дворца и что, если он вместе с принцем спустится туда, их обоих убьют? Опустив голову, Гондовальд перехватил взгляд Хильдебера. Ребенок ничего не говорил, но не страх заставлял его молчать. Он смотрел на Гондовальда отстраненно, почти безразлично.
— Ваше величество, — снова заговорил тот, — через главный вход уже не выйти и по мостам не пройти. Даже если я смогу вместе с его высочеством выбраться из дворца…. На улицах полно вооруженных людей. Нас схватят…
Брунхильда снова устремила на мужчину долгий взгляд, одновременно пытаясь привести в порядок лихорадочно скачущие мысли и обуздать владевшую ей тревогу. Мосты, улицы…. Оставалась река. Неожиданно она вспомнила давнюю картину: Зигебер, обнаженный, стоит возле окна и прогоняет лодочников, привязавших свои посудины к причалам прямо под окнами…
— Идем!
Следом за ней Гондовальд и Хильдебер спустились на нижний этаж. Шум сражения казался там таким близким, что Гондовальд инстинктивно обнажил меч. Но, королева словно не обратила на это никакого внимания,
— Вот здесь! — воскликнула Брунхильда, мимолетно улыбнувшись со слабой надеждой. — Окно!..
Гондовальд, наконец, догадавшись, подбежал к окну и выглянул наружу. Берег внизу, у подножия замка, был пуст, вдоль него тянулось множество лодок, оставленных привязанными к причалам на ночь. На реке, по крайней мере, на расстоянии полета камня отсюда, тоже никого не было.
— Что ж, можно попытаться, — сказал он, обернувшись к Брунхильде. — Я смогу спрыгнуть, если ухвачусь за подоконник с той стороны. Но для принца тут слишком высоко. Нужна веревка. И еще… если позволите, ваше величество…
— Что?
— Нужно найти для принца другую одежду и… хорошо бы отрезать ему волосы.
Тогда Хильдебер впервые открыл рот, и крик его, казалось, вырвался из самой глубины души:
— Никогда!
— Простите, ваше высочество, — сказал Гондовальд, опускаясь возле ребенка на колени, — но вас могут узнать.
Он обернулся к Брунхильде, ища у нее поддержки, но та отрицательно покачала головой. Как раз нужно, чтобы Хильдебера узнали, когда они прибудут в Метц. Если же принц будет одет в дорожные лохмотья и в придачу лишится знака принадлежности к роду королей — длинных волос, то его шансы на коронацию будут, без сомнения, весьма слабыми.
— Нет-нет, — прошептала она, в свою очередь, опускаясь на колени возле сына. — Никто не отрежет тебе волосы…
Хильдебер тихо заплакал, судорожно вздрагивая — он, как мог, пытался удержаться от рыданий.
— Не бойся, любовь моя… Все будет хорошо. Сеньор Гондовальд отвезет тебя в Метц, там ты будешь в безопасности. Я приеду позже, вместе с твоими сестрами.
— Почему папа не здесь?
Брунхильда почувствовала, как сердце и горло у нее одновременно сжались. Не в силах ответить сыну, даже, произнести, что бы то ни было, она крепко прижала его к себе, и он уткнулся ей в плечо. Когда Брунхильда подняла глаза, то увидела, как Гондовальд стянул с кровати меховое покрывало и расстелил его на полу.
— Сюда, — проговорил он. — Как в мешок. Брунхильда молча кивнула. Ценой невероятного усилия она заставила себя улыбнуться, потом мягко отстранила сына.
— Тебе нужно спрятаться, — пояснила она. — Это такая игра. Спрятаться и ничего не говорить, пока сеньор Гондовальд тебя не выпустит. Хорошо? Ты мне обещаешь?
Хильдебер кивнул, неотрывно глядя на мать сквозь пелену слез. Но когда Гондовальд взял мальчика за руку, тот послушно подошел следом за ним к меховому покрывалу и уселся на середину. Гондовальд быстро завернул края покрывала с четырех сторон и связал их кожаным шнуром, потом подтащил свою ношу к окну. В последний раз, обернувшись к Брунхильде, он перекинул ногу через подоконник.
— Подождите! Королева быстро приблизилась к нему, взяла его руку и поднесла к губам.
— Я этого не забуду, — прошептала она еле слышно. — Если Бог захочет, чтобы я выжила и чтобы мы с вами снова встретились, обещаю, что ваше мужество будет вознаграждено.
Гондовальд не шелохнулся до тех пор, пока королева не выпустила его руку, потом посмотрел вниз. Уже почти совсем стемнело. Земли под окном не было видно.
— Когда я свистну, передадите мне его. Постарайтесь опустить его как можно ниже. Я свистну снова, когда его поймаю.