Слезы, летящие к небу
Шрифт:
Наверное, этих признаний вполне достаточно для того, чтобы убедиться: по существу дела у Льва Николаевича к Определению Синода претензий не было. Были претензии к формальной стороне. Толстой сомневался в каноничности этого определения с точки зрения церковного права. Проще говоря, Лев Николаевич был уязвлен именно тем, что о его отлучении не было громогласно объявлено со всех кафедр Русской Православной Церкви. То есть жалел он как раз о том, что не произошло процедуры, которую описал Куприн в своем рассказе. Вот как описывает отношение Толстого к Определению секретарь Толстого, В. Ф. Булгаков:
«Лев Николаевич, зашедший в «ремингтонную», стал просматривать лежавшую на столе брошюру, его «Ответ Синоду». Когда я вернулся, он спросил:
– А что,
– Кажется, нет.
– Почему же нет? Надо было провозглашать… Ведь как будто это нужно?
– Возможно, что и провозглашали. Не знаю. А Вы чувствовали это, Лев Николаевич?
– Нет, – ответил он и засмеялся».
Не вдаваясь в подробности и оценку религиозных воззрений Льва Толстого, можно, тем не менее, ясно увидеть, что эти воззрения не совпадали с Православным вероучением.
Со стороны Церкви он получил всего лишь подтверждение этого различия. Напрашивается такое сравнение: мужчина много лет как оставил свою семью. Живет с другой женщиной. И вот, когда первая жена подала на развод и получила его, этот мужчина начинает возмущаться юридическими огрехами в процедуре развода. По-человечески все понятно – чего в жизни не бывает… Но сочувствовать такому человеку, по меньшей мере, было бы странно.
Толстой страдал не от формального отлучения. До самой смерти он не был окончательно уверен в правильности избранного им пути конфронтации с Церковью. Отсюда и его поездки в Оптину пустынь, и желание поселиться в монастыре, и просьба прислать к нему, умиравшему на станции Астапово, оптинского старца Иосифа (тот болел, и в Астапово послан был другой старец, Варсонофий). И в этой своей раздвоенности Лев Николаевич действительно глубоко несчастен и заслуживает самого искреннего сочувствия. Но бывают в жизни человека ситуации, когда никто на свете не в состоянии ему помочь. Кроме него самого…
Загадки Евангелия
Иуда. Хроника одного предательства
Со времен Евангельских событий человечество не знает имени более позорного и низкого, чем имя Иуды Искариота. Историю о том, как один из ближайших учеников Христа за тридцать сребреников предал своего Божественного Учителя на распятие, знают сегодня даже люди, ни разу в жизни не державшие в руках Библию. Но у тех, кто читал Евангельский рассказ о предательстве Иуды, неизбежно возникает ряд вопросов. Поступки Иуды поражают какой-то удивительной внутренней непоследовательностью. Ведь даже в предательстве должна быть определенная логика. А то, что сделал Иуда, настолько противоречиво и бессмысленно, что не укладывается даже в логику предательства. Впрочем, до определенного момента его действия понятны.
Задумав предать Христа, Иуда идет к первосвященникам и говорит: что вы дадите мне, если я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребреников; и с того времени он искал удобного случая предать Христа. (Мф 26:15–16)Случай подвернулся на следующую же ночь. Иуда приводит вооруженный отряд воинов и слуг первосвященников в Гефсиманский сад, где обычно проводили ночь Христос и апостолы. Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его. И тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его. Иисус же сказал ему: друг, для чего ты пришел? (Мф 26:48–50)
И вот тут возникает вопрос: почему для того чтобы указать на Христа, Иуда избрал такой вызывающе-наглый способ? Ведь обычно предатель стыдится даже просто взглянуть в глаза своей жертве. А здесь он открыто приветствует Христа, ничуть не скрывая своих намерений отдать
Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? Смотри сам. И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился. (Мф. 27: 3–5).
Получается парадокс. Если Иуда ненавидел Иисуса или просто окаменел сердцем и был к Нему равнодушен, то почему он покончил с собой? Ведь только смерть того, без кого жизнь теряет всякий смысл, может толкнуть человека на самоубийство. Выходит, Иуда любил Христа? Но тогда почему он с такой легкостью отдал Иисуса в руки тех, кто приговорил Его к мучительной смерти?
История с платой за предательство только усугубляет недоумение. Евангельский текст недвусмысленно свидетельствует, что Иуда предал своего Учителя за тридцать сребреников. Но если они были целью и причиной предательства Иуды, то почему же после исполнения своего замысла он с такой легкостью возвращает эти сребреники? А если они не были для Иуды ценностью, то ради чего тогда он пошел на предательство, стоившее жизни ему самому?
Все эти вопросы возникают оттого, что любое предательство – это тайна больной души. Предатель вынашивает в сердце свои преступные планы и тщательно прячет их от окружающих. Иуда никому так и не открыл своих намерений до самой своей бесславной гибели. И о том, что происходило в его душе, Евангелисты, конечно же, не могли знать в точности. Евангелие рассказывает о предательстве очень скупо и это вполне естественно, потому что Евангелие – это история нашего спасения, а не история предательства Иуды. Евангелистам ученик-предатель интересен только в связи с Крестной Жертвой Спасителя, но никак не сам по себе. Причины, детали и подробности падения Иуды остаются тайной. Однако это тайна всегда волновала людей. Еще апостолы, когда Господь предупредил, что один из них предаст Его, стали спрашивать каждый про себя самого: «Не я ли?» И во все времена каждый христианин, читая Евангелие, задается тем же вопросом: «А я никогда не предавал Христа своими грехами? Не уподобился ли Иуде?» Так что вопрос о мотивах этого предательства не такой уж отвлеченный, каким может показаться на первый взгляд. Попытаться выяснить их следует уже хотя бы для того, чтобы самому незаметно не подпасть их действию.
В Евангелии об Иуде сказано очень немного, поэтому попытка осмыслить его предательство всегда предполагает определенную реконструкцию недостающих фактов. Это толкование, конечно, не может претендовать на роль истины в последней инстанции, но некоторые сведения об Иуде, данные в Библии, могут помочь пролить свет на его мрачную историю. И один такой факт, не зная которого совершенно невозможно понять внутренних побуждений Иуды, приводит в своем Евангелии апостол Иоанн.
Дело в том, что Иуда был – вор.
…И приобрящу собранная имения…
Вот что Библия говорит о воровстве Иуды: Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира. Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать его, сказал: для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому, что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали (Ин.12:3–6).В греческом подлиннике Евангелия об этом сказано еще категоричнее, потому что словоупотребление греческого языка позволяет понимать слово, переведенное как «носил», в значении – крал.