Слёзы Лимба

Нефёдов Александр

— Боишься, что твоя женушка учует аромат столь замечательного напитка на твоих белоснежных зубах? — усмехнулся детектив и плюхнулся рядом с мужчинами на диван, оказавшись посередине. — Эх, давно я не проводил вечер в такой замечательной компании.

— Полностью с тобой соглашусь, Себ, — поддакнул Ларри и, не выдержав, схватил свою чашку кофе и практически залпом выпил бодрящий напиток, не обращая внимания на то, что тот даже не успел хорошенько остыть. — Прости, любимая.

— С тобой еще не все потеряно, — удивленно посмотрел на него Себастьян и любезно взял из его рук пустую чашку, так как Ларри явно забыл, что та все

еще находится у него и вот-вот лопнет в сжатых мужских ладонях. — Расслабься. Здесь все свои.

— Тебе звонила Татьяна?

— Нет, — отрицательно покачал головой Себ и устало взглянул на Джорджа, который без разрешения закурил, молчаливо смотря куда-то в сторону, так и не проронив ни слова. — После больницы она испарилась… Снова. Она любит это делать. Но потом всегда находится. Но… Не в самом лучшем расположении духа.

— Ты на пару с ней разгадывал загадку того пропавшего на юге судна, должен уже привыкнуть к ее выходкам. Она надежный человек.

— В этом я с тобой соглашусь. Мы начали работать с ней совершенно случайно. Она даже не собиралась становиться детективом, но после того случая с рыболовным судном в ней что-то поменялось. А после знакомства с Эрваном ее рассудок совершенно помутился, она стала абсолютно иным человеком.

— Я до сих пор не могу понять, Себ. Кем был этот Эрван?

— О нем можно говорить слишком много. Не хватит даже вечера, — хмыкнул Джордж и слегка пригубил свое кофе, после чего снова зажал зубами сигарету, хитро поглядывая по сторонам, словно его забавляла эта ситуация.

— Ну, я слышал об этом человеке лишь мельком. Знаю лишь, что Татьяна не опознала его тело и устроила из этого самый настоящий скандал, который просочился даже в прессу.

— Это да, — засмеялся Себ. — Шумиха тогда была большой, особенно в нашем отделе. Но ее матери удалось утихомирить дочь, благо тогда та была способна на подобное. И после Татьяна была насильно заперта в уютной квартире вместе с мужем, которого она ненавидит всем сердцем, что видно даже невооруженным глазом. Но Татьяне все же удалось написать пару статей про Эрвана, где она поливала всех и вся грязью. Но особой популярности ее материал не снискал, после войны такие истории особо не увлекали читателя. Это сейчас можно из подобного сделать сенсацию. А тогда… Эх. Эрван умер в неподходящее время.

— Потом Татьяна решила обвинить меня в том, что случилось, — произнес Джордж и резко потушил сигарету в пепельнице. — Мы с ней после этого очень плохо общались. Благо пару лет назад удалось наладить отношения.

— Ты обязан сказать спасибо «призрачному фотографу», ведь благодаря этому негодяю вам удалось помириться с Татьяной.

— Помириться… — проворчал тот, скрестив руки на груди. — Просто пообщаться. Уже того взаимопонимания, что было у нас при жизни Эрвана не было и не будет. Поезд ушел. Слишком далеко ушел.

— Понятно. И она пытается доказать, что он жив? Но ведь это абсурд. Я просто не понимаю, что ей движет. Ведь ты, Джордж, знал Эрвана дольше всех. Ты просто не мог ошибиться. Я бы понял ее, если бы тело было в ужасном состоянии, что даже опознать невозможно. Но ведь парень умер от обычной испанки, — негодующе сказал Ларри.

— Скорее она пытается доказать факт его убийства. Думаю, этой версии она и придерживается. То, что она увидела тогда, когда мы расследовали наше самое первое дело, изменило ее представление о мире. И вряд ли ее удастся

переубедить. Пока она сама не дойдет до истины, ее лучше не трогать и не пытаться заставить вернуться назад, — вздохнул Себ и со вздохом взял свою чашку с кофе, которая была на данный момент единственной, к которой еще не притронулись. — М-м-м. Вкусный кофе. Мне эти кофейные зерна привез один знакомый из Бразилии. Просто изумительный вкус. Кстати, Джордж.

— Что? — устало посмотрел на него тот, так и не вынув сигарету изо рта.

— И давно ты стал курить?

— Это не запрещено, — усмехнулся тот и выпустил клуб дыма, кайфуя от этого процесса. — Иногда надо пробовать что-то новое. А то жить слишком правильно скучно.

— Ну ладно… В общем… Я хотел предложить тебе пожить пока у меня. Ведь, насколько я понял, у тебя сейчас нет жилья.

— Спасибо, не нужно. Я могу перебраться в свою старую обувную лавку. Давненько я там не бывал.

— Тогда почему ты там не жил? Я, когда узнал, что ты живешь в том самом общежитии, где уже стены на соплях держатся, чуть челюсть не сломал. У тебя же достаточно денег на банковском счете.

— Не знаю. Я любил то место. Там мы жили с Эрваном после войны, та комната стала для меня родной что ли. А в мастерской я чувствую себя одиноким. Да и консьерж ко мне слишком сильно привязался за эти годы. Кстати, не знаешь, где он сейчас?

— Он погиб. Сгорел заживо. Тогда погибло довольно много жильцов, особенно те, кто жил на верхних этажах. Пожарные приехали слишком поздно.

— Жаль, — как-то без эмоций ответил тот и сделал очередную затяжку и расслабленно откинулся на спинку дивана. — Он был славным парнем.

Неожиданно в глубине квартиры зазвонил телефон. Себастьян недовольно поморщился и, извинившись перед гостями, прошел в прихожую, где и находился телефонный аппарат. Убедившись, что Джордж и Ларри за ним не наблюдают, он ответил на звонок.

— Себ! — в ухо Себастьяна ворвался дрожащий голос Татьяны. — Что если он умер на самом деле?

— Татьяна, что произошло? — обеспокоенно спросил ее тот, чувствуя, что его собеседница с трудом сдерживает слезы.

— Прости меня, пожалуйста… Я… Я не могу уснуть.

— Моя хорошая, не смей извиняться. Я готов услышать твой голос в любое время дня и ночи.

— Ты можешь приехать?.. Я хочу увидеть тебя.

— Со мной рядом Ларри. Мы можем приехать вдвоем.

— Нет. Я хочу, чтобы ты приехал один.

— Хорошо…

— Я нахожусь на Хайгейтском кладбище, это недалеко от дома Кристины, в паре километров.

— Да, я знаю, где это находится.

— Пожалуйста, приезжай. Ты мне очень нужен… Себ…

***

Кристина осторожным движением руки отворила дверь, ведущую в детскую, и с улыбкой заглянула туда. В комнате был уже выключен верхний свет, поэтому полумрак изо всех сил развеивал крохотный подсвечник, стоявший на подоконнике и дрожавший от дуновения ветра, просачивавшегося сквозь потрескавшуюся оконную раму.

— Вы удобно устроились, дети? — прошептала женщина и бесшумно проникла в спальню.

— Да, — промычала Эмми, высунув свою кудрявую голову из-под одеяла.

Кристина села рядом с девочкой на край кровати и мельком взглянула на сына, который уже погрузился в глубокий сон и не смог заметить прихода матери. Женщина ласково погладила Эмми по волосам и осторожно коснулась указательным пальцем кончика ее курносого носа.