Слёзы Лимба
Шрифт:
— Да, я очень им дорожу, — грустно произнес он. — Но я не смог предотвратить это, поэтому это моя вина, что с ним это произошло.
— Вы ни в чем не виноваты. Ведь это не вы убили тех людей. Какие-то отморозки решили пролить чужую кровь, это именно их вина, а не ваша. Поэтому не смейте корить себя за то, чего не делали.
— Просто я не знаю, что будет дальше. Все так запуталось…
— Я хочу помочь вам, — девушка сжала руку парня в своей и с нежностью взглянула на него. — Знаю, мы с вами знакомы совсем ничего, но я не могу смотреть на то, как вы
— Не нужно. У вас и своих проблем хватает. Я постараюсь сам во всем разобраться.
— Я — юрист. Это моя работа. Так что не пытайтесь мне отказывать. Вдруг я не случайно сломала каблук, чтобы потом оказаться здесь? Ваш друг нуждается в помощи. И будет гораздо лучше, если его спасением будет заниматься не только тот самовлюбленный детектив.
— Я не могу подвергать вас риску, Татьяна, — Джордж покраснел от прикосновений женской руки и невольно сжал ее ладонь в своей, чувствуя, как по его запястью начало распространяться приятное тепло. — Вам нельзя влезать в тот кошмар, в который мне пришлось погрузиться три дня назад. Я видел много крови и не хочу, чтобы вы тоже увидели ее.
Глава четырнадцатая. Пленник
Дыхание Джорджа участилось до неприличного ритма. Он уже с трудом мог справлять с тем удушьем, созданным его эмоциональным настроем. Возможно, имелась возможность это скрыть, но капельки пота, проступившие на бледном лбу, демонстрировали все мысли вплоть до мельчайших подробностей.
Татьяна словно не хотела замечать не вполне обычно состояние молодого человека и со спокойной умиротворявшей улыбкой смотрела в окно, любуясь быстротечной жизнью лондонской улицы. Джордж помог девушке всунуть ее крохотную нежную ножку в обретший вторую жизнь сапог. И дрожавшей рукой застегнул на нем молнию, чувствуя, как пальцы невольно касались гладкой, как шелк, кожи Татьяны, изучая каждый миллиметр, будто что-то драгоценное и единственное в своем роде.
— Вы дрожите, — едва слышно прошептала девушка, наконец-то взглянув на увлекшегося Джорджа, который будто не хотел отпускать ее ножки из своих рук.
— Извините. Просто задумался, — встрепенулся тот и резко отдернул руку от кожи Татьяны, будто обжегся о раскаленный металл. — Вам удобно? Я сменил подошву, так как нашел на старой трещины.
— Я это уже чувствую. Сапоги стали намного мягче. Знаете, иногда хочу отказаться от обуви на каблуке. Но с моим маленьким ростом я без каблука буду казаться карликом.
— Вам бы не пошел высокий рост. Вы уже идеальны во всем.
— Спасибо, Джордж. Мне очень приятно это слышать, — улыбнулась девушка и сразу же после того, как молодой человек помог ей застегнуть второй сапог, радостно встала на пол и потопала ножками, испытывая обувь на прочность. — Великолепная работа! Большое спасибо. Вы спасли их!
— Это большая честь для меня, — скромно встал рядом с ней тот и завел руки за спину, неуклюже покачиваясь на пятках.
— Сколько я вам должна за работу? — девушка полезла в сумку, пытаясь достать кошелек, но Джордж остановил ее.
— Успокойтесь.
— Но вы ведь потратили на меня время. Это несправедливо, когда такой талантливый мастер работает бесплатно.
— Ваше присутствие и было платой. Мне больше ничего не нужно.
— Ну, раз уж вы настаиваете, — улыбнулась та и облегченно вздохнула. — Кстати, ваш блестящий детектив так и не привез новостей?
— Нет. Обещал заехать сегодня ближе к обеду, но что-то его не видно в моей мастерской.
— Я уже начинаю сомневаться в его профессионализме. Вчера он так расхваливал себя, будто является живым воплощением Шерлока Холмса.
— Вы тоже это заметили?
— Разумеется. Знаете, сколько мужчин пытались добиться моего сердца, используя хвастовство? Их просто не пересчитать по пальцам. Все они идеальные, пока не узнаешь поближе. А вот те, кто сначала кажется тебе грязным и вшивым, неожиданно оказываются прекрасными во всем. И этот парадокс меня жутко раздражает.
— У вас есть молодой человек?
— А вы это спрашиваете чисто из любопытства? — кокетливо приподняла брови та, ухмыльнувшись.
— Чисто из любопытства. Просто было бы удивительно, если бы у такой прекрасной девушки не оказалось ухажера.
— Я предпочитаю женщин, — серьезным тоном ответила та, но, увидев недоумение на лице юноши, засмеялась. — Шучу. Нет, у меня сейчас нет того, кого я бы сильно любила. Был один. Но не сложилось. Случилось серьезное разногласие. Поэтому отныне отдаю всю себя учебе и работе. И мне как-то спокойнее. А у вас кто-нибудь есть?
— Если честно… Нет. Я тоже свободен.
— Значит, мы с вами чем-то похожи, — радостно сказала та, блеснув зенками. — Мне кажется, что когда твое сердце свободно, то жить намного легче. Можно отправиться куда захочешь, не бояться, что дома тебя снова будут ждать скандалы. Я насмотрелась на своих родителей и разлюбила чувство любви. Мои отец и мать ненавидели друг друга, но вынужденно жили вместе, так как не хотели делить имущество. Но лучше бы они разошлись. Мне жилось бы легче. Иногда даже домой возвращаться не хотела. Это было, разумеется, глупо. Но я была девчонкой. Глупой и наивной. Было все равно, где ночевать. Лишь бы не слышать дома скандалы.
— А сейчас вы живете одна?
— С матерью. Она меня не отпустит в свободное плавание, умрет без меня… Мой отец умер на прошлой неделе. Как раз в тот же день, когда пропал ваш друг. Странное совпадение…
— Мне очень жаль… Что произошло?
— Он слишком много работал… И это подорвало его здоровье. В итоге, он не оставил нам никакого наследства, так как не подумал написать завещание. А так как в долю вошли чуть ли не все родственники по его линии, то нам с матерью останется парочка золотых монет. Он все состояние перед смертью пустил на погашение долгов своего умирающего предприятия. Война сгубила его бизнес. Полностью разорила. Сейчас отцовская фабрика чуть ли не заброшена и вряд ли снова откроется.