Слезы печального ангела
Шрифт:
Я заверила, что, поскольку опасность миновала, сегодня же позвоню сама. Успокою тётушку и капитана, выслушаю их рассказы об отдыхе. Пусть хоть оставшиеся несколько дней проведут спокойно, без ощущения постоянной тревоги.
Совершенно незаметно пролетели два дня. Как и планировалось, Ангелина отдыхала и набиралась сил, приходила в себя от шальной, изматывающей погони, в которой нас вынудили участвовать. Сначала девушка просто отсыпалась. Потом посетила косметический и массажный салоны, а также несколько торговых центров и бутиков.
Многие считают шопинг
Ангелина, наоборот, расслаблялась, заметно успокаивалась, сбрасывала нервное напряжение, бегая по салонам и магазинам. Словно это помогало девушке слегка забыться и прекратить постоянно опасаться за свою жизнь. Я радовалась, что подопечной помогает это средство, но томилась и отчаянно скучала. Только горький опыт последних недель не позволял мне расслабиться. Ведь с самого начала, берясь за эту работу, я была уверена, что предстоит нудная рутина, езда по городу, в управление, может, ещё капризы избалованной дамочки, и всё! Никаких, хоть сколько-нибудь значимых происшествий или стрессов, а вот как всё обернулось.
Поэтому я была постоянно настороже. Не то чтобы ожидала подвоха, просто не позволяла себе расслабиться. Так, на всякий случай.
Сегодняшний день выдался хмурым и дож-дливым. С самого утра небо практически полностью затянули тяжёлые, низкие облака. Собираясь в управление, Ангелина даже высказала мысль, что не миновать нам снегопада. А пошёл дождь, затяжной, мелкий, словно осенний, сопровождающийся резкими порывами холодного ветра.
С раннего утра и до самого обеда подопечная давала показания в управлении полиции двум суровым представителям Интерпола. Как и предупреждал Генка, их интересовали счета, принадлежащие организации Крупенина и ему самому лично. А также все известные Ангелине денежные пути, движения, офшоры и банки. Мне «коллеги» любезно разрешили присутствовать при допросе свидетельницы. И я часами тихо скучала в уголке, изредка лениво вслушиваясь в монотонную речь, изобилующую экономическими и юридическими терминами.
Из-за промозглой, сырой погоды было решено отменить очередной масштабный поход в торговый центр. И мы, ограничившись визитом в продуктовый супермаркет, нагруженные пакетами со всякой снедью, возвращались домой.
Ангелина вняла совету Петрова, и сейчас мы жили в её квартире. Я одобряла этот выбор. Среди привычной обстановки, в окружении любимых вещей девушка гораздо скорее придёт в себя и позабудет весь пережитый ужас.
По дороге из магазина мы увлечённо болтали на разные темы. Планировали, что приготовить на обед, обсуждали подготовку Ангелины к следующему допросу.
– Женя, тебе случайно не показалось, что они слишком уж на меня давили? – наконец, робко поинтересовалась девушка.
– Интерполовцы? – решила уточнить.
– Они самые. Честно говоря, я предпочла бы продолжать сотрудничать с полковником Петровым. Ему и веры больше, и ведёт он себя гораздо тактичней.
– Наверное, международные полицейские были довольно настойчивы, – обтекаемо проговорила я, –
– Весьма приличных, – хмыкнула Ангелина, – за такую информацию убивают, не задумываясь.
– В наше время и за бутылку водки убивают, и тоже не особо задумываясь. Так что всё дело в приоритетах окружающих. Но тебе не стоит бояться: как только показания дойдут до начальства, колёсики государственной машины завертятся. Тогда информация потеряет ценность для посторонних сама собой. Мне только одно непонятно: банки, офшоры, счета. Я всегда полагала, что преступники предпочитают иметь дело с наличкой. Или теперь всё кардинально изменилось?
– Нет, особо не изменилось. Разве что с точки зрения финансов стало немного цивилизованней. И наличные в почёте до сих пор, правда, это не всегда удобно. А если сумма достаточно велика, как ты, наверное, знаешь, бумажные деньги имеют солидный вес и объём. Так что, если вывести наличные за рубеж и проделать ряд банковских операций, их довольно легко спрятать, сделать передвижение более мобильным. И потом можно практически полностью легализовать.
– А разве не останется финансовый след? Это же всё проследить можно.
– Ну, да. Хотя следы заметаются, главное знать, как.
– Понятно, – медленно протянула я.
– Что именно?
– Ну, почему международные чиновники так настойчивы.
– То есть давят? Думают, что я знаю гораздо больше, чем готова сообщить?
– Наверное. Но ты не переживай. Если они перейдут допустимую черту или рискнут в чём-либо обвинять лично тебя, мы станем защищаться. Генке пожалуемся или примем собственные меры.
– Какие?
– Придумаем по ходу дела.
– Ладно. Я полностью тебе доверяю, – улыбнулась девушка.
Пока мы так разговаривали, доехали до дома, и я припарковала «фольк» во дворе, на привычное место, которое уже считала своим. Мы выгрузились из машины, забрали покупки и, пригибаясь под холодными струями дождя, забежали в подъезд.
В ожидании лифта обменялись парочкой ничего не значащих фраз. Потом снова заговорили об обеде. И Ангелина стала, шутя, расспрашивать, как у такой хозяйственной тёти Милы выросла племянница, которая совершенно не умеет готовить. Намекала, что мужчины обожают вкусно поесть, и предлагала поделиться двумя-тремя фирменными рецептами так, на всякий случай, вдруг в будущем пригодится.
Я отвечала вяло, рассеянно улыбаясь при этом и бормоча нечто невразумительное. Но, разумеется, не потому, что шутка задела меня или обидела. Просто кое-что странное бросилось в глаза и полностью завладело вниманием: от двери подъезда к лифту образовалась достаточно широкая тропинка мокрых и грязных следов. Оно и понятно: люди вымокали под проливным дождём или попадали ногами в лужу, широко раскинувшуюся перед самым крыльцом. Но ещё одна цепочка следов, на этот раз тоненькая, вела не к лифту, а к двери, ведущей на плохо освещённую пожарную лестницу.