Слезы счастья

Льюис Сьюзен

Брови Дэвида изогнулись чудесными арками.

— Это возможно только в случае перетасовки, — напомнил он, — а до конца этого парламентского срока таковых не предвидится.

— Но он хочет, чтобы ты вернулся? — не сдавалась Лиза.

— Да, хочет, но разговаривали мы не об этом.

Не дождавшись подробностей, Лиза повернулась и поставила на стол бутылку вина.

— Так что? — проговорила она. — Расскажешь или это закрытая информация?

Дэвид улыбнулся и сказал:

— Да. И это ответ на оба вопроса.

Ее глаза лукаво блеснули.

— Из чего напрашивается единственный вывод: речь шла о его планах

возглавить партию?

Дэвид кивнул и протянул бокал, чтобы Лиза наполнила его.

— Опять же, до конца летних парламентских каникул ничего не произойдет, и нужно еще будет смотреть на ситуацию в мире, не говоря уже о стране и округах, прежде чем затевать что-то в этом году. Вместе с тем Колин очень сильный кандидат, пользующийся популярностью у людей и партии, поэтому в первую очередь вопрос стоит о том, как выбрать подходящее время.

Лиза коварно улыбнулась.

— Думаешь, он назначит тебя министром иностранных дел, если все-таки возглавит партию? — спросила она, чокаясь с его бокалом.

— Не будем забегать вперед, — осторожно сказал Дэвид, но потом сдался и добавил: — Но, думаю, при условии, что я того захочу, это не выходит за рамки возможного.

Лиза подняла брови.

— По-твоему, ты можешь этого не захотеть?

Дэвид остановил на ней пристальный взгляд.

— А если и так, ты бы расстроилась? — спросил он.

Удивленная и слегка смущенная, Лиза покачала головой.

— Думаю, нет, — ответила она. — Просто я предполагала, что это твоя главная цель.

Дэвид отпил из бокала.

— Да, я стремлюсь к этому... или стремился, — поправился он, — но теперь, видишь ли, я... Это твой телефон или мой?

Закатив глаза, Лиза сказала:

— Кому-то из нас в самом деле нужно поменять мелодию звонка, — и, выйдя в прихожую, прислушалась, пытаясь проследить, откуда идет звук. Сообразив, что звенит в пиджаке Дэвида, она взяла его в охапку и понесла на кухню.

Когда он выудил телефон, Лиза накинула пиджак на плечи и вернулась к вину.

— Колин, — сказал Дэвид, зажимая телефон между плечом и ухом, чтобы разговаривать с министром иностранных дел и продолжать готовить ужин. — Что я могу для тебя сделать?

— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, — прозвучало в трубке.

Озадаченный, Дэвид сказал:

— Что-то я ничего не пойму.

— Где ты?

— Дома, с Лизой. А что?

— Ты получил мое сообщение? Ужин в семь часов, в нашем обычном ресторане.

Дэвид перестал возиться с мясом.

— Я проверял голосовую почту около часа назад, — сказал он, — там ничего не было. Слушай, извини. Похоже, что-то где-то не сработало как надо. Ты уже заказал? Мы приедем и присоединимся к тебе. Или, может быть, заскочишь к нам?

На другом конце линии тихо усмехнулись.

— Вот это я понимаю! Я ни в коем случае не лишу себя удовольствия провести вечер в обществе красавицы Лизы, так что, если ты сумеешь пару часов потерпеть третьего лишнего, я приеду.

Глядя на Лизу, Дэвид сказал:

— Мы приготовим выпивку к твоему приезду.

Нахмурившись, он дал отбой и быстро проверил голосовую почту. Пусто. Однако от Майлза пришло электронное письмо с напоминанием, что в «Таймс» ждут ответа, желает ли Лиза принять участие в интервью на следующей неделе.

— Что думаешь? — спросил Дэвид, объяснив ей, в чем дело.

— Ну, во-первых, — сказала она, — думаю, если Колин уже на пути сюда, мне лучше одеться — хотя бы для того, чтобы выйти в магазин и купить еще один бифштекс. А что касается интервью... — Она скорчила гримасу. — Я не уверена.

Если бы речь шла только о нас двоих, я бы не раздумывая сказала «да». Но я не могу не беспокоиться, как отреагирует Розалинд, если вот так увидит нас вместе.

— М-м-да, — проговорил Дэвид, и по его тону Лиза поняла, что сам он о Розалинд не подумал и теперь чувствует себя виноватым. — Прости. Ей сейчас тяжело...

— Я знаю, все в порядке, ты не обязан объяснять. Кстати, ты случайно не говорил с ней о сообщении, которое она прислала мне сегодня утром?

— Нет, я решил отложить разговор до выходных, когда поеду к ним. И мне не хотелось бы, кроме всего прочего, говорить ей о статье, главной темой которой будет наша предстоящая свадьба. Это явно будет лишним.

— Значит, говорим «Таймс» «нет»?

— Боюсь, что так.

Взяв со стола бокал, Лиза встала на цыпочки и поцеловала Дэвида.

— Ты хороший отец, — сказала она ему.

Он улыбнулся и поцеловал ее.

— Не думаю, что Розалинд согласилась бы с тобой сейчас, — тихо проговорил он. — Честно говоря, я точно знаю, что не согласилась бы. Но по большому счету я не вправе ее винить.

ГЛАВА 4

С тех пор как Розалинд и ее муж Джерри переехали в этот дом с восхитительным видом на озеро и раскинувшиеся за ним меловые уступы Мендипса, ее родители каждую субботу приезжали на ланч. Ди, тетка Розалинд, которая жила в соседнем поселке и помогала Дэвиду вести дела его приемной в избирательном округе, как правило, тоже выкраивала для них время в своем напряженном графике; частенько заглядывала и близкая подруга Розалинд Салли. Двери их дома были гостеприимно открыты для всех друзей, нужно было только позвонить Розалинд за день, и за семейным столом для них тоже оставляли место.

Сегодня Салли — это в разгар-то летней жары! — лежала в постели с гриппом, Ди помогала на «распродаже из багажника» [10] , а Джерри, который работал пилотом в компании «Бритиш Эйрвейс», улетел до вторника, и большой деревянный стол, который Розалинд для этого еженедельного действа часто сервировала на восьмерых или даже на десятерых, был накрыт всего на трех человек.

Сунув лазанью — одно из любимых блюд Лоуренса — в духовку, она выставила таймер и, не поддаваясь желанию откупорить бутылку вина до приезда отца, побежала наверх, чтобы закрыть окна, пока не разразилась гроза, о которой говорили сгущавшиеся на горизонте тучи. Поскольку старую мельницу изначально перестроили и расширили для большой семьи одного бристольского морского торговца, особняк представлял собой беспорядочно спланированную постройку с пятью спальнями и тремя ванными комнатами, каждую из которых заново отделали, обставили и украсили Розалинд и ее мать. Это означало, что каждый уголок дома напоминал Розалинд о Катрине, поджидая удобного момента, чтобы с головы до ног захлестнуть ее счастливыми и одновременно горькими образами прошлого. Боль потери по-прежнему была так сильна, что иногда казалось, будто она не стихает, а, наоборот, только растет, и в такие минуты отчаяния ей хотелось одного: оставить этот сложный и жестокий мир и быть рядом с матерью, куда бы та ни ушла после смерти.

10

По выходным дням люди распродают ненужную им домашнюю утварь, старую, но еще пригодную для носки одежду.