Слипер и Дример
Шрифт:
Байрам мэнэн! Всем кумыску накатить! Срочно!
Загрибука заикал и весь пошёл пупырышками. Точнее, пупырышки сами пошли по нему в
круго-загрибукинский поход. Башкирский Кот, стараясь сохранять самообладание, сощурил
грозно свои японо-корейские глаза цвета расцветающей сакуры и повернулся к приятелю:
— Сдаётся мне, угодили мы под самый карррнавал в город Хера-Сима.
— К-к-к-куда? — трясущимися губами спросил Загрибука.
— Это древняя история
самой кисточки, то имеется документация прокуратуры, что некий слепой даосский старец Хера-
Сим и его верный тибетский пёс Му…
— Му?
— Вот именно, Загрибука. Ты не ошибся. Он нёс гордое тибетское имя Му, которым древние
Мастера родом из Нижнего не то Тагила, не то Тибета именовали поле с нулевым содержанием
информации. То бишь был он никем и звать его никак.
— Это к-к-к-как?! Это когда совсем пусто?
— Пусто, мой научный дррруг, — это тоже какая-никакая, но таки идея. Пустота есть
информационно наполненная концепция ума. А Му — это отсутствие любой информации. И
никаких тебе там воображений! — Кот упялился в иллюминатор с хмурным выражением усов.
— Ничто?
— Нет. Ничто — тоже концепция. Му — это отсутствие даже всяких концепций!
— Полный апгрейд! Кюнте! — закончил Загрибука внезапно на башкирском, родном коту,
языке и свесил уши по щекам. Они, конечно, до щёк не достали вовсе, ибо коротки были. Бурая
шерсть от нервов и вовсе тронулась сединушкой.
— Вы очень точно описали данный феномен, коллега! — щёлкнул пилорамной пастью кот. —
Именно. Но так как невежественные собаководы-любители не обладали знанием ни об
информационных полях, ни об отсутствии таковых, то они всё время переспрашивали у Хера-
Сима имя его собаки. Примерррно так… — Башкирский Кот скривил глумливую физиономию: —
«Эй, Хераська, как там зовут твоего пса? Му?»
— А Хераська чт-т-т-т-то? — Зубки у Загрибуки стучали от страху и неведомости.
— А Хераська им и отвечал: «Му! Му!» Так и стали они — Херасим и его Му-му, то бишь
Дважды-Му. И в честь этого великого даоса представители народа Встречающих Солнце, али
попросту народа ёп-понского, назвали свой город Херасима-таун. Со временем приставка «таун»
как-то сама собой отпала, как и хвост у нашего четвероногого тибетского друга, когда он съел
53
недозрелый мухомор. А вскоре после этого такой же мухомор, только куда как более огромный и
ужасный, вырос над городом в небе голубом и все его жители натурально поотбрасывали хвосты
вместе с копытами.
—
— Ласты склеили! Конец всему дайвингу! — Башкирский Кот стал ковырять механизмы на
потолке, пытаясь выбраться. Удалось отшкрябать замок. Наморщив усы, кто натужно вытолкал
люк на поверхность. В лодку ворвался свежий воздух, насквозь пропитанный сброшенным на
город Бом-бам-дировщиком ликёром.
— Жут-т-т-т-ткая история! — Загрибука совсем сник.
— Всё просто, дррруг мой. Если в тебе нет Тибета, тебе не поможет Тибет! Есть и второй
попрыгаестый хвост этого длинного неторопливого восточного эпоса. И он гласит, будто
высадились в далёком городе Одесса два Встречающих Солнце ёп-понца, дабы искать мудрости у
многоколенного народа, младенцы которого жертвуют Облачение Нижнего Намерения ради
аскезы чистоты. И приплыли они к чистому в крайностях народу за советом, как назвать свой
новый город, чтобы он процветал и развивался в веках вечных до самой Великой И
Окончательной Нирваны Без Нирватрёпки. И подошли ёп-понцы, как и было указано, на площадь
на центральную, к первому же попавшемуся многоколенному шлемазлу и испросили его:
«Уважаемый, как нам назвать наш новый город, дабы он процветал и развивался в веках по самое
что ни на есть?»
А тот вытащил из груды рыбы, что лежала на прилавке, большую склизкую медузу в виде
мерзкого полупрозрачного гриба, оборотился будто бы в сторону солнца, а попросту к стоявшей
невдалеке тётке в грязном фартуке, и заорал благим еврейским матом: «Какого хера, Сима?!»
Видишь ли, Загрибука, эти два уважаемых самурррая были не очень внимательны. Мало того,
что они перепутали площади и пришли не на центральную вовсе, а на центровую в натуре на
районе, так ещё и еврейский мат был для ёп-понцев в новинку, посему доблестные
путешественники расслышали только «Хера-Сима». И вернувшись, назвали город, как им было
сказано, то бишь пополам человеческим половым членом и женским еврейским именем. А это не
фэншуйненько, брат Загрибука, как ты понимаешь. Не прошло и половины Кали-юги, как
полупрозрачный, мерзкий гриб вырос над этим городом и стёр его к херам собачьим с лица
планеты, превратив всех жителей в испарившихся на солнце медуз.
— Т-т-т-т-то есть? — Загрибука вслед за котом вылез из Жёлтой Подводной Лодки, и теперь
они восседали на рубке, наслаждаясь зрелищем исторической ката-клизмы.
А вокруг их пьедестала славянским хороводом бравые моряки танцевали хава-нагилу.