Слишком чужая, слишком своя
Шрифт:
— Не надо сердиться. Я вам все объясню. Видите ли, амнезия — такое состояние, которое довольно легко симулировать, если человек в этом заинтересован. Например, когда вы в чем-то виноваты или просто хотите обратить на себя внимание, ну, и еще есть варианты, неважно. Можете мне поверить, такое случается нередко. Вот тут-то и приходит на помощь наше оборудование — кстати, самое новое. Что же касается непосредственно вас... Видите ли, мозг — наименее изученный орган. Сколько людей, столько же индивидуальных реакций. Мы можем что-то обобщить, но это лишь небольшая часть того, что бы мы хотели
— Да, конечно, — я хотела сказать как-то иначе. Как?
— Прекрасно. Теперь вы можете вернуться к себе в палату. Я вижу, вы хотите еще о чем-то спросить?
— Да, хочу. Скажите, здесь где-нибудь есть душ? Мне нужно помыться, иначе я сойду с ума. Это не слишком высокие требования?
— Нет, конечно, нет. Меня только удивляет, почему вы не скажете об этом медсестре. Ничего, сейчас мы это организуем, не волнуйтесь.
— Эта девица принесла мне тазик с теплой водой. Я бы на нее посмотрела, если бы ей дали столько воды для мытья.
Мне хочется хорошенько кого-нибудь стукнуть, но я сдерживаюсь. Этот человек ничего мне не должен. А вот симпатичную медсестру, которая приходила утром, я бы... Господи, откуда такие дикие мысли? Что со мной происходит?
— Не надо так. Вы же понимаете, что эта больница строилась довольно давно, а в те времена... Ну, хорошо, не буду вам докучать. Скоро будет готово новое помещение для нашего Центра, там все сделано по последним требованиям науки. А все палаты оборудованы душевыми кабинками.
Меня везут вдоль того самого коридора, мимо белых дверей с номерами. И опять мне становится так тоскливо, словно я чего-то боюсь. Чего-то страшного, безжалостного и неминуемого. Но мы уже приехали.
— Я сейчас вам помогу, — хорошенькая медсестра наклоняется ко мне. — Вам только надо пересесть в то кресло, и вы сможете принимать душ сидя. Мы сами придумали такое усовершенствование — тут бывает довольно скользко.
— Спасибо, я попробую сама, — голова кружится, но я встаю. — Почему здесь так темно?
— Но здесь не темно... — голос медсестры удивленный и какой-то далекий. — Солнце светит прямо в окно. Ой, это, наверное, у вас в глазах темнеет! Такое случается от слабости. Скоро пройдет.
И правда, скоро стало светлее. Я вижу, как она берет в руки полиэтиленовый пакет и направляется с ним ко мне. Вот то, чего я боялась. Как больно врезаются наручники в запястья, а мое лицо накрывают пленкой и мне нечем дышать, нечем дышать...
— Что с вами? Вам плохо? Скажите что-нибудь, о боже... Матвеевна, идите скорей сюда!.. — Ее испуганный крик заставляет меня очнуться.
— Я прошу прощения... все в порядке.
Я пытаюсь что-то вспомнить, но напрасно.
— Что вы сказали? Я не поняла...
Зато я поняла. Я перестала контролировать свой язык, и он сказал все не так. Или, наоборот, так, как надо?
— Я в порядке. Мне жаль, что я напугала вас. Что это у вас?
— Это? — Она удивленно смотрит на меня. — Это просто полиэтиленовая шапочка, чтобы прикрыть повязку у вас на голове. Доктор меня предупредил, чтобы я проследила. Такие шапочки продаются в магазинах, мы держим
— Нет, спасибо. Я попробую сама, — не хватало еще предстать перед ней в таком виде. — Скажите, а здесь где-нибудь есть зеркало?
— Конечно, есть, мы мимо него проехали, вы не заметили? Хотя... ну, хорошо. Я буду тут, рядом.
Она выходит, а я сижу и думаю. Я пытаюсь ухватить кончик своего воспоминания об... О чем? Не помню.
Ускользает. Вот будто бы сию секунду должна что-то вспомнить, что-то важное... Только не знаю, что. Ну ладно, имей в виду! Если ты у меня в голове, значит, никуда тебе не деться. Вот выйду отсюда, тогда уж... А куда я пойду? Куда я денусь, когда выйду отсюда? Наверное, это знает красавчик доктор. Он должен мне сегодня что-то рассказать, так сказал человек-детектор. Поэтому я сейчас здесь. Мне нужно привести в порядок свои мысли и впечатления. И сделать это я должна до разговора. Почему? Не знаю. Может, у меня паранойя, кто знает? Я открываю кран. Ужасно ценная штука — теплый душ.
Итак, что мы имеем? После аварии — какой, где, как? — меня привезли сюда, наверное, в качестве подопытного материала. Решили, видимо, что мне уже все равно. А может, и нет. Возможно, решили, что только здесь у меня есть шанс. Обе версии имеют право на существование, до тех пор пока я не узнаю, что же произошло на самом деле. Это первое. Я находилась здесь больше месяца в бессознательном состоянии после операции. Откуда это мне известно? Из разговора, который мне удалось подслушать. Но я вовсе не уверена, что услышанное не было спектаклем для одного зрителя — или слушателя в данном случае. Также может статься, что в моей голове ковырялись с другой целью и не было никакой аварии. Это во-вторых.
А в-третьих — это я сама. Почему я чувствую себя здесь... чужой? Нет, конечно, тут все вокруг чужое и незнакомое, но не ТАК. Мне чуждо здесь все: язык, на котором я говорю, а думаю на другом; разговоры между людьми, их стиль общения. Только тот доктор не кажется мне настолько чужим. Это не потому, что я положила на него глаз, нет. Что-то в нем есть... Не знаю, что-то... И почему меня вообще посещают такие мысли? Почему я сижу тут и накручиваю себя? Почему не может быть все так, как мне говорят? Я не знаю. Со мной происходит что-то странное. А может, я шпионка или преступница? Но тогда это было бы известно кому следует. А с чего я взяла, что им не известно? И кому это — им? Нет, я просто спятила. Все, хватит. Надо послушать то, что скажет мне док. Если ему есть что мне сказать.
— С вами все в порядке? — Сквозь льющуюся воду я вижу медсестру. — Вы так долго здесь сидите, что я забеспокоилась. Напрасно вы отказались от моей помощи!
— Я чувствовала себя такой грязной, что просто нервы не выдерживали. Поэтому решила немного посидеть и отмокнуть как следует.
— Напрасно вы так считаете. Пока вы были без сознания, вас мыли ежедневно — и очень тщательно.
Она улыбается, но мне неприятно слышать ее слова. Или как-то... Мысль о том, что кто-то касался меня, когда я не могла этого контролировать, для меня просто невыносима.