Слишком дружелюбный незнакомец
Шрифт:
Подростком — из-за знакомств, которые они с Матильдой считали неуместными, или из-за несбыточных замыслов. Камилла вдруг захотела стать профессиональной танцовщицей, но у нее для этого не было ни физических данных, ни умения. Тогда они надавили родительским авторитетом и заставили ее поступить в подготовительный класс, где она была очень несчастна. Может быть, все началось именно тогда?
Или позже, когда она покинула семейное гнездо, чтобы обосноваться в Лондоне, и слишком редко общалась с ними, исключив из своей жизни?
Какой смысл не замечать очевидного? Франсуа прекрасно знал, что именно их разлучило. Однако он старался об этом не думать из опасения,
Два года назад, когда умер ее дед — отец Матильды, с которым она была близка, — Камилла приехала к ним, чтобы присутствовать на похоронах. Полностью одетая в черное, с искаженным от горя лицом, она долго сжимала родителей в объятиях. Но Франсуа увидел в этом всего лишь поведение, приличествующее случаю. Сидя в церкви, в первом ряду между Матильдой и дочерью, он все время думал: «Если бы сейчас в гробу лежал я, стала бы она так же плакать?»
После похорон они начали поговаривать о том. чтобы на несколько дней приехать в Лондон повидать ее, но поездка так и не состоялась. Разделяющий их ров продолжал углубляться.
Франсуа направился по лишенной поручней лестнице, которая вела в мансарду. Матильда была права. Пятно на панели скошенной стены сделалось еще длиннее. Вся его поверхность была усеяна крохотными пузырьками отставшей краски, на которых выступили капли воды. Ему даже показалось, что он видит трещину, протянувшуюся от одной стороны пятна к другому. От ветра с дождем занавески явственно шевелились.
Не заметив этого, Франсуа прошелся по луже, которая натекла на плохо уложенный пол. За неимением лучшего он взял банку из-под краски и поставил ее точно под сырым пятном. Почти сразу же две капли сорвались с потолка и разбились о ее дно.
Франсуа не стал задерживаться в пристройке. Закрыв дверь на ключ, чтобы скрыть там глубоко личные мысли, он снова вышел под дождь.
Оставшаяся часть дня прошла безо всяких неожиданностей.
Они провели ее в гостиной: Матильда просматривала счета из своей галереи, устроив себе день бухгалтерского учета, Франсуа же закончил чтение и написал своему собрату восторженное письмо, которое польстит его самолюбию.
На самом деле, сидя за своим бюро и уставившись в пустоту, он не переставал думать о Камилле.
3
По средам у него был еженедельный сеанс у массажистки. Из-за происшествия в городе Матильда не захотела отпускать его одного. Франсуа не стал настаивать.
Ему было назначено на 9:30. Получасовой сеанс, перед которым они успевали заехать на станцию техобслуживания поменять шины.
На въезде в Кемперле Франсуа взглядом поискал на другой стороне дороги того странного парня, но там никого не было. Без сомнения, было еще слишком рано. Если только он не поменял место, окончательно отказавшись изображать из себя журавля, поджидая предполагаемых клиентов. Без особой причины Франсуа ощутил легкое разочарование. Матильда заметила, как он украдкой бросил взгляд в сторону, но не сказала ни слова.
Кабинет массажистки выходил на большую квадратную башню Нотр Дам де ль Ассомпсьон. В свое первое посещение Франсуа вошел туда, пятясь задом. Первые пятьдесят лет своей жизни он был на удивление здоровым человеком. Никаких
Однако очень быстро Лоренс — с самого начала она настояла, чтобы ее звали по фамилии, и сама обращалась к нему не иначе, как «месье Вассер», — смогла быстро привести его в порядок. Он всегда думал о ней с теплотой. Молодая женщина примерно тридцати лет, с красивым тонким лицом, наделенная столь наивной чистотой, что можно было подумать, будто она сошла с картины кого-нибудь из прерафаэлитов [4] . «Современная Беатриче» — вот какие мысли появлялись при взгляде на нее. Голос ее был таким же мягким, как и движения, и она могла, подобно тому, как птицелов заманивает в западню свою добычу, задобрить и приручить его ослабевшее тело.
4
Английские художники и писатели, опиравшиеся в своем творчестве на искусство раннего Возрождения — до Рафаэля.
Во время сеансов они говорили обо всем и ни о чем с легкостью и безразличием, которые возвращали ему душевное равновесие. У парикмахера или дантиста Франсуа избегал посторонних разговоров, которыми из вежливости заполняют паузы. Она же, несомненно, знала все о постигшем его несчастье. Впрочем, ему было бы трудновато скрыть от нее шрамы на своем теле: первый на левом бедре — пуля прошла на расстоянии двух пальцев от артерии, — другой в конце наружной косой мышцы.
Лоренс была замужем за лейтенантом жандармерии из бригады Кемперле. Один раз Франсуа столкнулся с ним в приемной, где посетители ожидали своей очереди: крупный парень внушительного вида — широкие плечи, мощная шея. Такой должен весить не меньше сотни килограммов. Насколько Франсуа мог судить, вместе они составляли счастливую пару, но он подозревал, что Лоренс не может иметь детей. Откуда у него возникла эта мысль? Без сомнения, потому, что все их разговоры неизменно соскальзывали на тему материнства и воспитания.
Франсуа доставляло удовольствие говорить с ней о Камилле. Он связывал воедино забавные случаи из ее детства, представлял в юмористическом шутливом виде ее подростковый бунт, стараясь под видом родительской доброжелательности скрыть их неблагополучные отношения.
— Начнем с наших обычных упражнений, месье Вассер.
Франсуа был растянут на массажном столе. Собрав всю свою храбрость, он приподнял левую ногу, стараясь вытянуть ее как можно дальше, в то время как Лоренс давила на нее сверху, чтобы заставить работать. Даже научившись во время этих сеансов терпеть боль, он так и не смог удерживаться, чтобы не гримасничать.
— Сегодня у вас озабоченный вид. С вами все хорошо?
Он попытался расслабиться.
— С ногой уже лучше. Из-за всех лекарств, которые врачи мне выписали, я чувствую себя лошадью, которую пичкают стероидами перед тем, как кому-нибудь втюхать.
Улыбка Лоренс открыла ряд прекрасных белых зубов.
— С вашей ногой все понятно. А как вы сами?
— Да так, ковыляю потихоньку. В последнее время я стал замечать, что время течет слишком медленно. Мы с Матильдой начинаем напоминать двух отшельников…