Слишком много колдунов

Цыбиков Ч.

— Какова же отгадка? — спросил Питер.

Мозг — это самый совершенный орган, созданный природой. Нет пределов его приспособляемости, и именно в его гибкости и заключается сила современного человека. С давних времен известны истории о людях, избавившихся от неизлечимых болезней, совершавших то, что казалось не под силу человеку: одни побеждали диких зверей голыми руками, другие совершали прыжки в высоту на много футов, третьи отращивали себе утраченные органы и конечности.

— Конечности, это хорошо, — заметил Питер. — Но при чем тут мозг? Он ведь довольно хрупок и сам по себе ничего не способен заменить, даже палец один, не

говоря уж о почке или ухе.

— Вы верно уловили суть, месье Кафор, — сказала Меффрэ с издевкой. — Мозг сам по себе не заменит почку. Но он может приказать организму вырастить новую.

У Жака отвисла челюсть.

— То есть как это — «приказать»?

— А так, — хладнокровно сказала Меффрэ. — В выращивании пальца или печени ничего невозможного для организма нет. Организм ведь именно этим занимается в утробе матери: выращивает органы и конечности, строит скелет и формирует мышцы. Практически с нуля, из одного семени отца и одной яйцеклетки матери.

— Яйцеклетка — это такая клетка, которая находится в женщине, — пояснила колдунья. И с видимым отвращением закончила: — Соединяясь с семенем мужчины, она за время беременности вырастает в младенца.

Никто из друзей не отреагировал, лишь Аслан кивнул едва.

Мозг, продолжила Меффрэ, должен не просто приказать, а приказать организму так, чтобы организм его понял. Когда вы видите опасного зверя, мозг приказывает железам вырабатывать адреналин — вещество, которое подстёгивает мышцы и обмен веществ. Это пример понятного организму приказа. А если вы будете сидеть и кричать «Хочу новую почку» — организм не поймёт. Но как организм понимает, что надо шевелить языком именно так, чтобы получалась речь? Как желудок понимает, что надо вырабатывать желудочный сок, когда глаза видят пищу, а мышцы сигнализируют о недостатке энергии? Всё это обеспечивают области мозга. Некоторые из них даны нам от рождения, как область зрения и дыхания. Некоторые мы приобретаем с возрастом, как область речи.

— А некоторые, — сказала Меффрэ, — можно создать искусственно.

Питера осенило.

— И эти области мозга…

— …это переводчики желаний, — Аслан тоже догадался.

— … на язык организма, — закончил Жак.

Клотильда Меффрэ медленно и очень торжественно кивнула.

Нони еле слышно кашлянула. Питер, Жак и Аслан будто бы очнулись, зашевелились. Меффрэ с неудовольствием посмотрела на актрису и продолжила.

— Болезнь любого органа — это сложный процесс. Если очень упрощать, повторяю — если очень упрощать, то выясняется, что причина болезни заключается в том, что человек сам хочет болеть. Желание это, естественно, не осознанное, но оно есть и очень редко человек может им управлять. Самое плохое, что именно неосознанное желание наиболее понятно этим спящим нейронам. Если оно сильное и длительное, то они образуют специальные, временные области в мозгу, которые приказывают соответствующим органам изменяться в худшую сторону. Болеть.

— То есть больные сами во всём виноваты, — произнёс Жак. — Неплохо…

— Если очень упрощать — да, — сказала Меффрэ. — Но как только древние это поняли, они стали искать способ это предотвратить. И нашли.

— Они сами научились создавать области в мозгу, — произнёс Питер. — Только приказы, что отдавали эти области организму, были другие.

Меффрэ кивнула.

— Совершенно верно. Эти искусственно созданные области улучшали жизнь организма, приказывали органам

не болеть и нормально работать. Повторяю ещё раз, всё это очень упрощённо. Так что процедура, месье Кафор, заключалась в том, что человека помещали в специальный аппарат, который с помощью электрических волн и согласованного по частоте магнитного излучения создавал в мозгу временную область, которая, в свою очередь, отдавала нужные приказы нужным органам.

— Получается, у вас есть этот самый аппарат, и вы можете проделать нужную процедуру с Нони? — спросил Жак. — Чтобы избавить её от этой… экзалепсии.

Меффрэ отрицательно покачала головой.

— Аппарата у нас нет.

Питер поднял брови. Аслан склонил голову набок, как собака, которая увидела нечто интересное.

— И мы не можем его построить, — безжалостно закончила колдунья.

— Так тогда какой смысл… — начал Жак, оглядываясь на друзей.

— Во-первых, — Меффрэ повысила голос, — мы знаем, где его можно найти. Во-вторых, у нас есть идеи, как можно достичь такого же эффекта без аппарата, имеющимися у нас средствами. В-третьих, и это самое главное, мы с Франциском — единственные люди на континенте, которые знают, что происходит с Нони, знают, как обращаться с аппаратом, если мы его найдем, и мы единственные, кто знает, что можно сделать, если мы его не найдём.

Меффрэ оглядела всех по очереди.

— Мой муж слишком горд, чтобы просить о помощи, но достаточно умён, чтобы принять её. У нас есть примерно пятьдесят воинов-валглов, и раньше этого хватало, чтобы отстоять замок. Он мне не говорит, но я вижу, что на этот раз ситуация серьёзнее, и нашему замку настоятельно требуются свободные спящие нейроны, чтобы организовать область сопротивления.

Аслан хмыкнул.

— А какой у вас был план до нашего появления?

Меффрэ пожала плечами.

— Мы всегда обороняемся до конца. Ещё давным-давно, после первых нападений, мы решили, что без замка и лаборатории в нашей жизни мало смысла, наша работа много ценнее. Но на самый крайний случай у нас спрятана автокапсула, на ней мы можем пойти на прорыв и оторваться от штурмующих. В случае с Фуке, боюсь, это не сработает: у него есть мобили. Так что…

Несколько секунд царила тишина. Затем Меффрэ величественно колыхнулась и направилась к выходу.

— Нони, — произнесла она, не оборачиваясь. — Молодым людям…

— Да, Клотильда, — тихо сказала Нони. — Жак. Питер. Аслан.

— Десяти минут вам хватит? — спросила колдунья в воздух, ей никто не ответил. Меффрэ кивнула сама себе и они с Нони вышли из лаборатории.

— Она лжёт, — тихо и быстро сказал Жак, как только за ними закрылась дверь. — Я не верю ни единому её слову.

— Зато Нони верит, — заметил Аслан, подняв брови. — Пит?

— Скорее всего, она лжёт, — хмуро сказал Питер, помедлив. — Или, что то же самое, не говорит нам всей правды. Но есть малая вероятность…

— Её нет, — заявил Жак.

— Есть, Жак, — твёрдо ответил Питер. — Есть малая вероятность, что она говорит правду, по крайней мере, в том, что касается Нони. И если мы уйдём, а они не отстоят замок, то Нони умрёт через полгода-год, даже если попадёт к Фуке живой и невредимой.

Его друзья молчали, и он продолжил, тихо и чётко.

— Если забрать её отсюда («Да», вставил Жак), есть маленький шанс, что она погибнет. Маленький, но нас он не устраивает, Жак, верно ведь?

— Верно? — повторил Питер, не повышая голоса.