Слишком много привидений
Шрифт:
Я оторопело понюхал севрюгу. Вроде бы свежая… Или мой «грызун» копченостей не любит? Вдруг я вспомнил загадочную фразу Рыжей Хари, что и мне надо к чему-то там привыкать, и почему-то сразу уверился, что ничего из деликатесов на столе в комнате «грызун» есть не будет.
— Погоди, погоди… — пробормотал я, лихорадочно соображая. — А давай я тебя молоком напою…
Ринувшись к холодильнику, выхватил из него надрезанный пакет и дрожащими руками попытался налить в блюдце молоко. Ничего не получилось — открывал пакет чуть ли не неделю назад, и молоко основательно прокисло. Все же, разорвав пакет, вытряхнул на блюдечко творожистую массу и поставил на пол.
— Будешь? —
Не медля ни секунды, «грызун» зачавкал так, что с блюдца полетели брызги сыворотки.
И тогда я, сползая спиной по газовой плите, опустился на пол и заплакал злыми слезами. Достали они меня таки, ох и достали…
Глава 9
Утренний сон самый короткий и наиболее близкий к реальности. Снилось, что я с закрытыми глазами лежу на диване, в окно ярко светит солнце, а Алла возится на кухне, готовя завтрак. Рыбу жарит, и воняет из кухни преотвратно. Вот Алла заглянула в комнату, тихонько, чтобы не разбудить меня, подошла к столу, взяла что-то и снова вышла в прихожую: дохнуло сквозняком, будто открылась и тут же захлопнулась входная дверь.
«Куда она пошла?» — удивился я и проснулся.
Солнечный свет на самом деле заливал комнату, и в воздухе ощущался неприятный запах. Но не жареной рыбы, хуже. Воняло так, будто сдохла кошка.
Я рывком сел на постели и огляделся. На столе громоздились тарелки с закусками, бутылки, играла солнечными бликами гора золотых монет.
Настроение мгновенно испортилось, и я со стоном повалился на диван. А каким хорошим был утренний сон! Словно ничего в моей жизни не произошло, и не было кошмарных полутора месяцев. Только когда все начинает идти наперекосяк, понимаешь, что спокойная, размеренная жизнь — самое главное, что нужно человеку. К сожалению, теперь об этом можно лишь мечтать. Нежданно-негаданно в мою жизнь, будто в открытое окно, вестником мрака влетел эпический черный ворон, грозно каркнул: «Nevermore!» — и теперь, как ни крутись, ничего назад не вернешь. Никогда.
Минут пять я отрешенно рассматривал потолок, пока мысли не вернулись к исходной точке пробуждения. Откуда было взяться сквозняку? Определенно кто-то в квартире похозяйничал, а затем выскользнул вон. Причем был этот кто-то живой, реальный — Рыжей Харе со товарищи двери не нужны, они сквозь стены предпочитают дефилировать. Но и не Алла заходила. Во-первых, ключа у нее нет, во-вторых, зачем ей здесь появляться, в-третьих, при виде горы золотых монет она бы так просто не ушла. Тут однозначно двух мнений быть не может.
Осторожно, как шпион в низкопробном фильме, я встал с постели и на цыпочках прокрался в прихожую. Никого в квартире не было, дверь оказалась запертой на замок. На всякий случай выглянул в глазок, но и на лестничной площадке никого не обнаружил. Пусто. Хорошо, что Рыжая Харя не догадалась с той стороны в глазок посмотреть — шуточка вполне в ее стиле. Эффект еще тот получился бы.
Однако чем все-таки в квартире воняет? С улицы, что ли, в открытую форточку несет? Принюхиваясь, вернулся в комнату и мгновенно определил источник запаха. Воняли объедки на столе — за ночь они успели так испортиться, словно я по крайней мере неделю пребывал в летаргии. Я поднес к глазам часы, включил календарь. Да нет, нормально спал — вчера было десятое июля, сегодня — одиннадцатое… И только тогда, как прозрение, до меня дошел смысл загадочной фразы
Я рассвирепел. Загадки, загадки, загадки, черт бы их побрал! Не квартира, а проходной двор, совмещенный с притоном. Мало мне виртуальных монстров, так, по всей видимости, еще и частный сыщик госпожи Популенковой здесь шастает.
— Взяв большой пластиковый мешок для мусора, я единым махом, как Рыжая Харя ночью, смахнул в него тарелки с объедками и бутылки. Спиртное, кстати, тоже испортилось — все жидкости в бутылках стали рыжими, мутными и вязкими. Расскажи кому-нибудь, что водка протухла, — засмеют.
На столе осталась лишь гора золотых монет. Я с недоверием взял одну монету, подбросил, и она с мелодичным звоном упала на стол. Вроде бы настоящий металл, но вполне вероятно, что через неделю-другую протухнет и он.
Еще раз окинув взглядом комнату, я с ожесточением принялся за уборку. Хватит в хлеву жить, и если заявятся «мелкие бесы», выставлю за порог без зазрения совести. Надоело! Все и вся надоело!!! Лучше бы мистический ворон это слово каркнул…
Уборка получилась генеральной и заняла почти час. Застелил постель, повесил одежду в шкаф, перемыл гору посуды, пропылесосил коврики, помыл полы. Разве что стирку не устроил, хотя грязного белья накопилось порядочно. Да еще золото на столе не тронул. Тонну металла пришлось бы целый день к мусорному баку во дворе таскать, и неизвестно, чем бы это для меня закончилось, окажись золото настоящим.
Принял душ, побрился, оделся… И застыл посреди комнаты. Хорошее дело — уборка квартиры, напрочь посторонние мысли отметает, но когда работа заканчивается, тут-то они, подлые, и начинают душу теребить.
Я виновато посмотрел на отключенный телефон и понял, что не мысли у меня подлые, а сам я вот такой вот. Совесть требовала позвонить в больницу и поинтересоваться самочувствием Владика, но я этого не хотел. Стыдно было. И все же остатки элементарной порядочности взяли верх. С тяжелым вздохом нагнулся и воткнул вилку в розетку.
Телефон тотчас зазвонил.
Следователь Серебро или… А вот об этом думать совсем не хотелось, и меня даже перекосило от презрения к самому себе. Изо всей силы дернул телефонный шнур, и он оборвался, оставив вилку в розетке. То ли смолкший зуммер телефонного звонка, то ли вид оборванного шнура подействовал, но я мгновенно успокоился. Удрученно вздохнул и побрел на кухню. Что-то в последнее время я стал излишне эмоционален…
Вид пустого холодильника не добавил радости. Ни мне, ни «грызуну» поживиться было нечем. Придется обедать в какой-нибудь забегаловке, хотя выходить из квартиры не хотелось. Однако, в самом-то деле, не морить же себя голодом! В затворники подаваться пока рановато.
Я вышел в прихожую, поднял мешок с мусором, затем повернулся и, нагнувшись так, чтобы видеть пустое блюдце под кухонным столом, предложил:
— Пойдем перекусим, что ли? Приглашаю.
Ответа, естественно, не услышал. Можно было и не приглашать, и так понятно, что «грызун» последует за мной, но мне сейчас было крайне необходимо ощутить рядом с собой чье-то присутствие, почувствовать его участие… Хотя какого сочувствия можно ожидать от невидимого нахлебника? Эх, была бы у меня собака! Ей, как человеку, можно излить душу и получить отпущение грехов. Собака все принимает за чистую монету, понятие подлости ей неведомо.