Слишком много женщин (сборник)
Шрифт:
Я выразил свою признательность, повесил трубку и поднялся, чтобы выставить стул для посетителей на стратегически верную точку напротив собственного. Сидя за столом, я праздно обдумывал, не стоит ли избавить гостью от лишних забот, открыв дверь, когда та распахнулась сама. Мисс Феррис вошла, прикрыла за собою дверь и приблизилась к моему столу.
Вульф, вынужденный таскать на себе три сотни фунтов плоти, располагает готовым оправданием для того, чтобы не подниматься на ноги при появлении посетителя. У меня такого оправдания нет. Кроме того, я не хам и обычно бываю любезен с женщинами. Но на этот
– Вы хотели меня видеть? Я Гвинн Феррис.
Подумать только… Та самая безграмотная девица, что ухватила меня за коленку своими обворожительными пальчиками, когда я еще и часа не успел провести в отделе фондов.
Глава восемнадцатая
Момент для того, чтобы приветствовать леди вставанием уже миновал, так что я пропустил расшаркивания и сразу перешел к делу:
– Вон там стоит стул. Эс-тэ-у-эл. Прошу вас сесть. Эс-е-эс-тэ-мягкий знак.
Мисс Феррис так и сделала, бестрепетно и грациозно, закинув одну затянутую в нейлон ножку на другую – классическая поза двадцатого века – и одернув (ритуальный жест) подол зеленой шерстяной юбки (на ширину спички, не более), а затем одарила меня улыбкой идеальных алых губ и ясных голубых глаз.
– Вот уже и пятница, – сообщил я ей. – Значит, пятый и последний день вашей работы в этом офисе. Так?
– Видите ли… – застенчиво протянула она.
– По натуре я человек великодушный, – продолжал я, – вы ведь знаете, как пишется это слово? И я вовсе не против веселых розыгрышей. Кое-кто из моих друзей – заправские шутники, мне самому под стать. Кроме того, могу представить, какая это была неожиданность: я вдруг возникаю на краю вашего стола и осыпаю вопросами насчет Уолдо Мура. Тем более что вы с ним… Не хочу показаться излишне грубым… Скажем так, вы с Муром весьма близко контактировали. Ка-о-эн-тэ-а…
– Не надо произносить по буквам. – Из голоса мисс Феррис ушла теплота и отчасти даже мелодичность. – Просто скажите, что вы имеете в виду. Если я верно догадываюсь, это может значить только одно: вам солгали, и я даже знаю, кто именно.
– Докажите. Кто?
– Эстер Ливси. И вы ей поверили! Вы и минуты не сомневались, слушая, как она расправляется с моей репутацией! С каких это пор честь девушки имеет значение? Вы преспокойно глотаете наглую ложь Эстер Ливси, потому что она секретарша начальника секции и никак не может врать, о нет! Что она вам сказала? Я хочу услышать точные слова!
Но я уже качал головой:
– Не-а. Ошибаетесь. Мисс Ливси ни разу не упомянула о вас. И в любом случае я далек от мысли, будто секретарши начальников секций никогда не лгут. – Я глядел на нее как мужчины глядят на женщин. – Давайте я просто забуду все, что мне наговорили, и разберусь самостоятельно, идет? Вы ведь были знакомы с Муром, не так ли?
– Конечно. С ним все были знакомы. – Голос мисс Феррис вернулся к норме. Как флюгер на крыше, он умел совершать крутые повороты. – Неважно, какой у девушки характер, у нее просто не было шансов не познакомиться с Муром!
– Да, я уже наслышан про его общительность.
– Не так чтобы… – Конец фразы она прикусила. На милом гладком лбу мисс Феррис образовалась едва заметная складочка. – Ну, пару раз Мур водил меня на шоу, вот и все. Однажды прокатил на машине по Лонг-Айленду. Мы попали в аварию, и я немного оцарапала некую часть тела. Уж про это точно все слышали.
– Ну, разумеется. То есть вы не были особо близки с ним?
– Господи, нет! Близость? Ничего такого!
– Тогда, наверное, гибель мистера Мура не явилась для вас особенно сильным потрясением?
– Нет, я едва ее заметила. – Тут она опять оборвала себя. – То есть я не осталась равнодушной. Но Мур тут ни при чем, просто это в моем характере. Я хочу сказать, любая смерть меня огорчает. Просто огорчает, и все, кто бы ни умер.
– Разделяю ваши чувства, – покивал я. – Значит, удар был бы намного сильнее, окажись на месте Мура, скажем, Бен Френкель?
Она вздернула подбородок, и от этого движения подол ее юбки съехал назад к коленям. Возмущению мисс Феррис не было предела.
– Кто, черт возьми, приплел сюда Бена Френкеля?
– Я приплел. Только что. Вчера он приходил повидать меня, мы мило беседовали. Разве вы не дружны с ним?
– Мы не близки, – вызывающе произнесла она. – Неужели он намекал на обратное?
– Нет-нет, не такой он человек. Я просто упомянул его, чтобы понять, насколько сильно вас затронула смерть Мура. Что вы скажете о распространенной здесь сплетне, будто Мур был убит?
– По-моему, это ужасно. Я и слышать такого не хочу. Распускать слухи – дурной тон!
– Но вы все-таки слышали?
– Краешком уха. Не желаю даже думать об этом!
– Отчего же? Вам совсем не интересно? И ничуть не любопытно? Мне казалось, умные женщины интересуются всем на свете, включая и убийства.
Она покачала своей ангельской головкой:
– Только не я. Наверное, это не в моем характере.
– Забавно. Меня это сильно удивляет. Узнав, что вы явились сюда украдкой и выпотрошили вон тот шкаф, заглянули в мои папки и прочли отчеты касательно Мура, я сказал себе: ну конечно, этого и следовало ожидать. Это лишь означает, что Гвинн Феррис – очаровательная и умная девушка, которую так заело любопытство, что она не устояла перед искушением. А теперь вы уверяете, будто любознательность не в вашем характере. Вот я и говорю: забавно.
Бесспорно, я не Ниро Вульф, когда надо читать по лицам. Однако я разбираюсь в том, что вижу. Готов поспорить, за время моей короткой речи мисс Феррис трижды намеревалась обозвать меня лжецом, трижды отказывалась от этой затеи и в итоге остановилась на какой-то более удачной мысли. Я намеренно умолк, не ставя знак вопроса, просто сидел и ждал, но она только и сказала:
– И правда забавно.
Я кивнул:
– Значит, вы совсем не любопытны. Тогда, полагаю, у вас имелись иные веские причины выяснять, далеко ли я продвинулся в расследовании. И если мы беседуем вот так, без свидетелей, то лишь потому, что я предпочитаю вести дела сам. Вместо того чтобы составить доклад и предоставить вам отбиваться от своры гавкающих недоумков. Вы ведь понимаете, каковы полицейские…