Слишком много женщин
Шрифт:
– Сейчас только начало девятого. Мы могли бы сходить куда-нибудь потанцевать или в театр, я могу даже взять машину, и мы бы покатались, но все это подождет. Думаю, что сегодня мы должны сосредоточиться на Уалли Муре. Ты когда-нибудь слышала о Ниро Вульфе?
– Ниро Вульфе? Детективе? Конечно.
– Отлично. Я прекрасно его знаю. Как я сказал, я не полицейский, а что-то вроде свободного детектива, и я часто консультирую Ниро Вульфа. Его контора находится в доме на Тридцать пятой улице. Как ты относишься к тому, чтобы поехать туда и поговорить с ним? Он все разложит по полочкам.
Она уже совсем расслабилась, но в этот момент бросила на
– Что это? Просто дом?
– Конечно, а в нем комната – его кабинет.
Она отрицательно покачала головой:
– Вы меня неправильно поняли, мистер Трут. Я не пойду в чужой дом с человеком, которого не знаю достаточно хорошо, чтобы называть просто по имени.
Девушка ко всему подходила с позиции общения.
– Это ты меня неправильно поняла, – заверил я. – Если я попрошу тебя когда-нибудь порадоваться жизни вместе со мной, я не буду делать это под предлогом работы. Сомневаюсь, что мне этого захочется, пока ты не выбросишь из своей памяти Уалли Мура. Может, именно поэтому я хочу пойти к Вульфу и обсудить все.
Она не упрямилась. Через пятнадцать минут мы уже садились в такси. В течение этой четверти часа я подписал чек, снова сравнительно надолго задернув шторку и позвонил Вульфу, чтобы предупредить его о нашем приезде.
В такси она выглядела нервной. Я галантно взял ее за руку, желая помочь ей раскрепоститься, к тому же я выпил половину вина и бренди, но она отняла ее. Это мне не очень понравилось, так как я был уверен, что упрямилась она не потому, что готовилась к разговору с Вульфом об убийстве, а от перспективы войти в незнакомый дом со мной. Время, похоже, было слишком поздним, чтобы демонстрировать мои пуританские наклонности. В результате я спохватился и вспомнил о своих обязанностях детектива. На перекрестке Сорок седьмой улицы и Десятой авеню я обнаружил, что за нами кто-то ехал. Через весь город непосредственно за нашей машиной следовало другое такси, свернувшее вслед за нами на Десятую авеню. Его водитель, очевидно, не отличался особой хитростью. Поскольку Роза, похоже, поставила между нами стенку, я ничего ей об этом не сказал.
Когда мы свернули на Тридцать пятую улицу, наш сопровождающий продолжал ехать следом. В момент остановки у обочины мостовой перед домом Вульфа нас разделяло менее дюйма. Я заплатил водителю, не сходя со своего места, и подал Розе руку, чтобы помочь ей выйти из машины, и в то же самое время из другого автомобиля вылез крупный, сильный мужчина в плаще и старомодной шляпе.
Поскольку он направился прямо к нам, я обратился к нему.
– Я не расслышал, как вас зовут.
Он отстранил меня и заговорил с Розой, подойдя к ней вплотную и полностью игнорируя меня:
– Куда ты направляешься с этим человеком?
Его властный тон, безусловно, ошарашил ее.
– Ты с каждым днем становишься все большим дураком, Гарри, – заявила она крайне раздраженно. – Тысячу раз я тебе говорила, что это не твое дело, куда я иду и с кем.
– А я тебе говорю, что мое, и будет мое. – Он возвышался над ней. – Ты с ним направлялась в этот дом. Ради Бога, ты пойдешь со мной. – Он схватил ее за плечо.
Она вскрикнула: по-видимому, он сделал ей больно. При своем росте он мог запросто сунуть ее себе под мышку. Скривившись от боли, она обратилась ко мне за помощью:
– Мистер Трут, это мой муж; я вам о нем говорила. Он такой большой.
Похоже, тут я ничего не мог поделать. Тогда я сказал ему:
– Послушай, друг, у меня есть предложение. Мы пробудем
Наверное, это было сказано не так, как полагается: меня всегда раздражали мужья, которые продолжают рулить, когда автомобиль уже перевернулся и лежит в придорожной канаве. Он отреагировал мгновенно и отпустил плечо: это было необходимо для его следующего действия – точного и сильного удара, нацеленного в середину моего лица.
Пригибаясь в попытке уйти от удара, я подумал, что справиться с ним будет довольно просто, поскольку он был неопытен и не знал, в какое место, менее защищенное и более уязвимое, чем лицо, можно ударить, но ошибся. Он знал многое и, очевидно, тоже думал, что ему будет просто со мной разделаться, поэтому не заботился о тактике. Когда я легко увернулся в сторону, чтобы пропустить удар, и сделал хук левой всем своим весом как раз ниже места, где кончались его ребра, давая тем самым ему понять, что азбучные истины мне знакомы, он стал другим.
В течение минуты он нанес мне четыре удара, и я понял, что его дополнительные пятнадцать – двадцать фунтов давали ему преимущество во всем, кроме одного: он потерял голову, а я нет. Полагая, как обычно, когда имею преимущество, что не надо делать того, чего не хочешь, чтобы делали тебе, я тщательно выбирал момент, чтобы использовать малейшую драгоценную передышку для ответного удара.
Когда его удар правой не достиг цели и ему пришлось отступить назад, чтобы подготовиться, я сказал ему:
– Три часа с ней… пролетят, как три минуты… А? – Когда мне удалось провести быстрый, короткий удар, а затем еще один и он повис на мне, я пробормотал: – Через месяц я брошу ее в любом случае.
После того как он здорово меня встряхнул мощным ударом в область сердца, мне показалось, что он сделал что-то неподходящее для этой ситуации. Я четко услышал голос, произнесший: «Можешь заплатить мне сейчас. Он не должен разговаривать. Нельзя говорить и драться одновременно».
Затем где-то в подсознании я понял, что это говорил не он. Водители такси стояли, облокотившись на крыло такси, на котором я приехал, и наслаждались бесплатным шоу. Я разозлился, но, чувствуя, что сейчас делать этого нельзя, старался не обращать на них внимание. У мужа явно были необычайные легкие. Не слыша гонга, возвещавшего перерыв, я жалел, что не могу дышать через уши, а он и рта не раскрывал. Он продолжал молча наносить удары. Я сказал ему:
– Даже если я усну по твоей милости… я проснусь снова… и тогда она пробудет со мной… не три часа… три дня и три ночи… и это будет стоить того.
Правой рукой он стал наносить сильные удары мне по голове, держа левую в кармане. Он уже так делал минутой раньше, но тогда я опоздал на десятую секунды. Свой коронный удар я наношу правой в область почек, поворачиваясь при этом всем корпусом в сторону удара, будто хочу развернуться на месте. Когда согласованность действий и расстояние рассчитаны верно, удар получается на славу; так было и на этот раз. В поведении моего противника наступил перелом. Он не опустился вниз, но ноги его обмякли, и на мгновение руки были парализованы. Я уже молотил его с очень близкого расстояния, работая обоими локтями, лицо мое находилось дюймах в шести от его лица, и когда я увидел, что он уже слабеет и у меня есть в запасе пара секунд, я отступил назад и врезал ему еще пару раз в область печени. Второй удар пришелся немного выше, так как он стал опускаться.