Слишком рано для нас
Шрифт:
Отталкиваю его, подрываюсь с места и гневным, срывающимся голосом произношу:
— Извини, у нас ничего не получится, — направляюсь к дверям, уже касаюсь ручки, как Генрих подходит ко мне, останавливает.
— Почему? Что случилось? — недоумевает он. Кажется искренним и немного потерянным.
Ну откуда ему знать, что я совершенно неопытная девственница, которая сегодня в первый раз поцеловалась? Мне даже неловко становится, я тяжело вздыхаю и говорю правду:
— Для меня это всё в новинку, — неопределённо машу рукой. — Прости,
Тяну за ручку и выбегаю в коридор. Уже через минуту, чуть не столкнувшись с официантом, я вырываюсь на улицу и жадно втягиваю свежий воздух.
Да уж, так испортить первое в жизни свидание — это надо постараться.
11
В общагу я прихожу в подавленном состоянии. Влада пока не вернулась из университета, соседок тоже нет, так что мне некому пожаловаться. Вздохнув, снимаю чужое платье, натягиваю на себя привычные штаны с футболкой и заглядываю в холодильник. Дура я, конечно, могла бы вкусно пообедать на халяву, но официант не успел принести еду. Первый поцелуй всё испортил. Вернее, настойчивость Генриха и моя неготовность к чему-то более серьёзному, чем просто чмок в губы.
Достаю контейнер с гречкой и мясом, хватаю сковородку и бреду на кухню. Голода совсем не испытываю, просто не знаю, чем ещё заняться. Внутри образуется пугающая пустота, тело кажется вялым и бессильным. Картинки недавнего побега мелькают перед глазами, мне немного стыдно за своё поведение, но при этом я ни о чём не жалею. Лучше сразу всё закончить, чем делать то, что мне совсем не нравится.
Разогрев еду, я возвращаюсь в комнату. Достаю телефон, захожу в соцсети. Генрих так и не принял мой запрос в друзья. Ну и ладно.
Хлопок двери. В комнату влетает Влада, да так неожиданно, что я чуть гречкой не давлюсь.
— Как всё прошло? — громко спрашивает она, скидывая обувь и подбегая ко мне.
— Не очень, — я отодвигаю почти нетронутую тарелку с едой, упираюсь локтями в стол и, набрав побольше воздуха в лёгкие, рассказываю всё лучшей подруге. И про ресторан упоминаю, и про поцелуй, и про свой жалкий побег.
Влада смотрит на меня с недоумением и даже сочувствием, что ли. Качает головой, кривит губы.
— Генрих, конечно, слишком настойчивый, как для первого свидания, но зачем ты сбежала? Неужели поцелуй тебе совсем-совсем не понравился?
— Да нормальный поцелуй, — пожимаю плечами. — Но я думала, от него должно быть больше эмоций, понимаешь?
Влада садится на кровать, отрицательно мотает головой.
— Нет, не понимаю. Радуйся, что он тебе всё лицо не обслюнявил, как мой первый парень.
— Фууу, — морщусь я. — Тебя не стошнило? Как это вообще возможно?
— Ну, не все парни умеют целоваться. Бывает, — она хватает со стола бутылку воды и делает несколько глотков. Бросает взгляд в окно. — С первого раза можно
— Я не хочу терпеть его поцелуи, я хочу ими наслаждаться! Разве у тебя не было парня, с которым ты ловила кайф и от обнимашек, и от более интимных процессов?
Влада крепко задумывается. Сводит брови к переносице, в её глазах мелькает сомнение.
— Не знаю. Может, и был. Я не особо тактильный человек.
«Либо ты ещё не встретила своего человека» — хочу сказать я, но вместо этого поднимаюсь, беру тарелку и выбрасываю гречку в мусорное ведро. В душе загорается радостный огонёк. Мне приятно думать о том, что Тимур не был человеком, с которым лучшая подруга ловила кайф от объятий и поцелуев.
— Дай Генриху второй шанс, — неожиданно произносит Влада. Я ставлю тарелку на холодильник и поворачиваюсь.
Подруга непривычно серьёзная, глаза блестят, губы плотно сжаты. Не понимаю её эмоций, не могу разгадать, что сейчас творится в её душе. Наверное, Тимур причинил ей сильную боль, и теперь она хочет переключиться на что-то другое, лишь бы не думать, не вспоминать, не чувствовать.
— Даже если я сойдусь с Генрихом, это не поможет тебе легче перенести расставание, — осторожно говорю я, присаживаясь на кровать подруги и заглядывая ей в глаза.
— Не выдумывай ерунду! — фыркает она. — Я в полном порядке. Просто хочу, чтобы у тебя наконец-то появился парень.
Не уверена, что Влада говорит правду. Всё это напоминает самозащиту и самообман. Но, возможно, я выдумываю то, чего нет на самом деле. Мне свойственно мечтать и обманываться.
— Боюсь, с Генрихом уже ничего не получится. Такие, как он, не прощают отказа.
Влада закатывает глаза и смотрит на меня с осуждением.
— Снова его идеализируешь. Знаешь, это начинает раздражать.
— Ладно, может, ты и права. Посмотрим, — решаю не доказывать свою точку зрения. Мало ли, вдруг я завтра проснусь и пойму, что совершила ошибку? — Если Генрих не будет обращать на меня внимания, значит, с ним ничего не светит.
— Блин! — вскрикивает Влада и хлопает себя ладонью по лбу. — Совсем забыла! Не скоро ты увидишь своего Генриха.
— В смысле? Почему?
— Да карантин у нас ввели на две недели. Грипп, все дела. Куратор сказал, что так часто делают — отправляют студентов по домам, чтобы они не заражали друг друга.
Меня словно кирпичом по голове бьют. Домой? На две недели? Да я же с ума сойду от скуки! В общаге и в универе я чувствую себя живой, а в своём крошечном родном городе даже на знаю, чем заняться. Зато родители обрадуются, хоть какой-то плюс.
— Этого я не ожидала.
— Я тоже, — вздыхает Влада. — Ну ничего, мы будем переписываться и созваниваться. Две недели быстро пролетят, — она мгновенно преображается и подмигивает мне. Откуда в ней столько оптимизма? Для меня это загадка.
— Позвоню маме.