Слишком верная жена
Шрифт:
– На сотовый, – не задумываясь, ответила Маргарита.
Наполеонов кивнул и едва успел шагнуть за порог, как дверь за ним с грохотом захлопнулась.
– Так, – пробормотал он, спускаясь по лестнице, – Фалалеева утверждает, что не видела кузину уже две недели, а Маргарита Иннокентьевна Максименкова уверена, что Анна Васильевна приходила к ней два дня назад вечером, то есть, можно сказать, почти накануне убийства Фалалеева.
Сверху по лестнице с визгом пронеслась болонка. Наполеонов невольно посторонился, прижимаясь
– Не бойтесь, – добродушно пробасила дородная дама, спустившаяся двумя минутами позже, – моя Фенечка не кусается.
– Я так и понял, – сердито ответил следователь, думая о своем, – а что, если Фалалеева, встревожившись отсутствием мужа, поехала на дачу? – Наполеонов вздохнул: – Получается, сразу две нестыковки. Первая – друзья уверяли, что Анна на дачу мужа никогда не ездит, и вторая – почему она не сказала, что была у Маргариты два дня назад?
Следователь сел в автомобиль и тронулся с места. Под колесами приятно зашуршали опавшие листья. Но Наполеонов не слышал их шороха, погруженный в свои мысли.
«Маргарита могла солгать, – думал он, – и скорее всего, лжет именно она».
Предъявлять Максименковой туфлю и записку пока не входило в его планы. Ему нужны были данные экспертизы. Для этого он и окурки прихватил. Конечно, изъятые таким образом, они не могут быть учтены судом. Но для сравнения с найденными на даче очень даже пригодятся. А уж потом, если их идентичность подтвердится, он изымет новые в присутствии понятых. В том, что новые окурки будут найдены в квартире Маргариты, он не сомневался. Бросать курить-то дамочка, по всему видно, не собирается.
Следователь осуждающе покачал головой:
– Для таких закон не писан.
Максименкова, несмотря на ее красоту, произвела на следователя отталкивающее впечатление. Может быть, дело было в ее кажущемся высокомерии или в легком отношении к жизни, которое она продемонстрировала следователю?
– Не нравится она мне, – пробормотал себе под нос Наполеонов, – не нравится, и все тут!
Но антипатию к делу не пришьешь. Нужны прямые доказательства. Пока ясно одно – алиби у Максименковой нет. Никто ее в то время, когда произошло убийство, не видел, ни с кем она не общалась…
На следующий день Наполеонов явился на работу спозаранку, вечером ему удалось вручить окурки Незовибатько и уговорить его провести экспертизу к сегодняшнему дню.
Следователь сидел в своем кабинете и слушал тишину за окном. Звонить эксперту было рано, Афанасий Гаврилович небось еще только завтракает со своей разлюбезной Оксаной Федоровной.
«Эх, живут же люди, – мысленно вздохнул Наполеонов, – в любви и согласии столько лет. Может, и мне жениться на радость маме?»
Он невольно улыбнулся, вспомнив, сколько усилий прилагала его мама Софья Марковна Наполеонова, чтобы поскорее женить сына. А он, ссылаясь на свою молодость и занятость на работе, ловко спроваживал
– Пойми, ма, – говорил он, стараясь быть убедительным, – нет у меня времени на семью!
– А на посиделки с Мирославой и компанией время у тебя есть, Шурочка?! – наступала Софья Марковна.
– Это совсем другое, – отмахивался Шура, – там у нас продолжение обсуждения рабочих моментов и коллективный поиск истины.
– Да-да, конечно, – усмехалась Наполеонова.
– Ну, ма, не будем ссориться, – ластился Шура.
– Конечно, не будем, – соглашалась Софья Марковна.
Подруги утешали ее:
– Софи, просто твой мальчик еще не влюбился. Вот встретит свою вторую половинку и потеряет голову.
– Когда же это случится? – вздыхала Наполеонова.
– Однажды, – заверяла самая мудрая из подруг и заговорщически подмигивала, намекая на то, что сама Софья Марковна вышла замуж вовсе не юной девочкой.
Да, и это было правдой. Известной пианистке было за тридцать, когда она познакомилась с молодым, но уже много добившимся ученым Романом Наполеоновым. Можно сказать, что Софья почти что буквально потеряла тогда голову, но виду не подала. К счастью, Роман ответил ей взаимностью, и они поженились. Ровно через год у них родился сын.
Но судьба не дала супругам насладиться долгим семейным счастьем. Роман Наполеонов вылетел на симпозиум в Японию. Самолет до Токио не долетел.
Софья Марковна и слышать не хотела о новом замужестве. Смыслом ее жизни стал сын Шурочка и оставшаяся с ней музыка.
Наполеонов подошел к открытому окну и выглянул на улицу. Густой туман, окутывавший город так, что мало что было видно, почти полностью рассеялся. Сквозь оставшуюся легкую дымку просвечивало солнце, и создавалось такое впечатление, что город облили с неба медом.
– Красиво! – вырвалось у Наполеонова.
И он тут же подумал о том, какая красота царит сейчас на приусадебном участке его подруги детства Мирославы Волгиной. Неосознанно он перенесся на кухню особняка. Перед его внутренним взором предстала и вовсе соблазнительная картина – Морис Миндаугас, колдующий над кастрюлями и сковородками, в которых что-то тихо булькало и скворчало.
Наполеонов проглотил слюну и вздохнул. Но тут же напомнил себе, что он съел аж четыре бутерброда и запил их горячим чаем. А если бы не умчался из дома ни свет ни заря и дождался бы завтрака, приготовленного матерью, то и вообще думал бы не о еде, а о деле.
– Да! О деле! – произнес он вслух, вернулся за стол и разложил бумаги. В дверь постучали пару раз, и она тотчас распахнулась.
– Ах, Александр Романович! – воскликнула влетевшая секретарь Элла, – как вы сегодня рано!
Наполеонов открыл рот, чтобы возмутиться ее вторжением, но она застрекотала, не дав ему произнести ни единого слова: