СЛОМ
Шрифт:
– Нет.
– Подпиши. Пожарные уже поголовно наши клиенты.
– И много ты постояльцев приютил в голове?
Игорь отмахнулся:
– Пока нисколько. Может, и вообще не придется: такая процедура нечасто требуется. Только если пациенту грозит смерть мозга.
Снаружи коротко взвыла сирена патрульной машины.
– Это за мной,- сказал Олег.- Время. Потом расскажешь подробнее.
– Да-да,- рассеянно ответил Игорь, глядя в окно.- Слушай, ты что, в СЛОМе работаешь?
– Три месяца. А ты не знал?
– А ты никогда и ничего о своих делах не рассказываешь.
– А ты никогда и не спрашиваешь.
Игорь усмехнулся:
– Тебя спросишь… Одни шуточки. Камни гораздо разговорчивей.
– Ты не видел старлея Штольца. Вот кто – камень. Ладно, побежал я, не то этот Штольц мне скажет что-нибудь малоцензурно-немецкое. Вернусь, наверное, послезавтра. В магазин заехать не успел. Денег дать?
– Обойдусь,- гордо заявил Игорь.- Я тебе теперь могу занять, если что.
Олег выскочил из подъезда, на ходу застегивая форменную куртку. Молоденькая соседка Маринка, которую он второпях едва не зашиб дверью, ошеломленно впилась глазами в желтую эмблему на рукаве его куртки. И, замерев, проводила Левушкина взглядом до самой машины.
Штольц демонстративно постучал пальцем по циферблату. Минутная стрелка показывала четверть первого.
– Извини,- сказал Олег.
Штольц так же молча тронул с места, аккуратно лавируя между расставленными во дворе машинами. Левушкин, привыкший к штурманским обязанностям, достал контроллер, но Йозеф, сделав предупреждающий жест, кивнул на лобовое стекло, где светилась карта с указателем направления.
– Ты сегодня особенно неразговорчив,- заметил Олег.
– Привык.
– А тебе не бывает скучно?
Йозеф на секунду призадумался, стоит ли продолжать разговор, и соизволил ответить:
– Я не развлекаюсь. Я работаю.
– А после?
– Это есть мое дело.
– Ясно. Избегаешь привязанностей. Боишься терять близких людей?
Йозеф не обернулся, но сжал руль так, что костяшки пальцев побелели:
– Что тебе обо мне рассказали еще?
– Не больше, чем другим.
– Больше и не надо,- холодно сказал Штольц, надевая наушники плеера в знак того, что разговор окончен.
Из наушников послышались басовитые раскаты органа. Йозеф задал маршрут автоводителю, откинулся в кресле и закрыл глаза.
***
После городского шума деревенская тишина казалась оглушающей. Казалось, и время, и сама жизнь замедлили здесь ход. Как если на полном ходу соскочить с поезда в глубокий мягкий сугроб. В ушах еще грохочет, еще инерция движения не погасла, но вдруг обрывается канат, волочивший тело вперед, и оно повисает в сумеречном безмолвии, как в невесомости, теряя все временные и пространственные ориентиры, наслаждаясь абсолютным покоем.
–
– От цивилизации не скрыться, Йозеф.
– Это так. Но я попробую.
– Здесь, наверное, даже электричества нет.
– Значит, нет и киберов.
Олег в ответ негромко продекламировал:
– В морозную ночь
Уплывает березовый остров.
Колючий куржак
Обживает пустые дома.
Скрипучий журавль,
Да тропинка в снегу –
До погоста.
Да липовый крест.
Да поземка.
В деревне – зима…
Штольц, разглядывая заколоченное окно ближайшего дома, спросил:
– Что есть погост?
– Кладбище, Йозеф. Здесь никто не живет, кроме пары-тройки старух.
– Почему?
Олег пожал плечами:
– Молодые разъехались. Старики умерли. Кругом болота и тайга. Здесь нечего делать, кроме как за клюквой ходить. Кто захочет жить в глуши?
– Я,- сказал Йозеф.- Заслужу пенсию и буду жить в глуши. За клюквой ходить.
Олег снова пожал плечами:
– Как знаешь. А подстанция-то работает. Гудит.
– Гудит,- согласился Штольц.- Сержант, посмотри, это есть совсем не мелкий скот.
У самой подстанции лежала присыпанная снегом павшая лошадь. Ее скрюченные ноги и застывшие, по-рачьи выкаченные глаза наводили на мысль о долгой мучительной агонии. Штольц поспешно вернулся к машине, достал и зарядил дезинтегратор. Олег включил контроллер и взглянул на экран:
– Ничего опасного не видно. Если верить сканеру, впереди жилой объект. Возможно, внутри человек. Не могу сказать точно, нужно подойти ближе.
– Надень экипировку,- приказал Штольц, облачаясь в броню.
***
Двери открыл высокий худой старик. Сухой настолько, что наброшенная телогрейка болталась на нем, как на колу.
– Скорей, скорей заходите,- позвал старик, едва увидав гостей.- На дворе стоять опасно. Что же вы пешком-то? А машина где?
– У подстанции осталась,- пояснил Олег.- У вас тут снег слишком глубокий, проехать нельзя.
– Так нечем чистить-то,- вздохнул хозяин, запирая сени,- этот ворог все разорил. И лошади подохли обе, и трактор сломался, не разберу никак: боязно. Он вить шарошится везде, не знаешь, откуда и выскочит, зараза такая. Проходите, проходите, грейтеся. Сщас я вам покушать соображу.
В избе было жарко и чисто. Остывшая на улице броня мгновенно заиндевела. Олег прислонил к побеленной стенке печи замерзшие ладони, впитывая живительное тепло. Штольц, немного поколебавшись, положил оружие на лавку и последовал примеру Левушкина. По лицу Йозефа расплылась блаженная улыбка. Старик постучал в перегородку поленом и крикнул надтреснутым голосом: