Сломанная нота
Шрифт:
— Перед всеми этими людьми я хочу, чтобы ты знала, что я сожалею. Мне очень, очень жаль.
Я поднимаю руку, чтобы прикрыть рот.
Мои колени дрожат.
— Мэм, вы принимаете какие-нибудь наркотики? ЛСД? Героин?
Я бы рассмеялась, если бы не была так потрясена. Они понятия не имеют, кто я такая. Видя, как наркотики разорвали мамину жизнь в клочья, я лучше буду жевать булавки, чем ввяжусь в эту жизнь.
— И я люблю тебя. — Говорит Датч.
Раздаются
Одна женщина простонала: — Это так романтично.
— Мэм, мне нужно, чтобы вы сосредоточились. — Говорит охранник.
— Он говорит обо мне. — Бормочу я.
— Что?
Он вздергивает кустистую бровь.
— Я буду ждать тебя перед стойкой информации на третьем этаже. Если ты еще в аэропорту, встретимся там через пять минут.
— Где это? Где третий этаж? — Кричу я.
Охранник, кажется, наконец понял и махнул мне рукой.
— Сюда.
Я пробираюсь за ним, пока огромный мужчина расчищает мне путь и кричит в рацию.
— Согласно кодексу Адама, цель задержана. Повторяю, цель под стражей. Мы в пути. Задержите трап.
Он протаскивает меня сквозь толпу, и я замечаю, что меня ждет трап.
— Парень? — Спрашивает охранник, помогая мне зайти в вагон.
Мое сердце бешено колотится, и я чувствую волнение.
— Жених.
Охранник подмигивает.
— Поздравляю.
Я рассеянно улыбаюсь ему и хватаюсь за поручень поезда, когда двери закрываются. Трехминутное путешествие между этажами — самое нервное в моей жизни.
Когда я выхожу из трапа, меня удивляет появление еще одного охранника.
— Брамс?
Она указывает на меня.
Я киваю.
— Залезайте.
Она указывает на тележку для гольфа, стоящую возле поезда.
Мои глаза увеличиваются вдвое.
— Быстрее.
Я запрыгиваю в машину, и моя голова тут же откидывается назад, когда она срывается с места, как гонщик. Мы проносимся сквозь путешественников, молниеносно пересекая аэропорт.
Наконец она останавливается перед стойкой и вздергивает подбородок.
— Я люблю хорошие счастливые истории. — Она подмигивает. — Вы, дети, будьте счастливы.
Я ухмыляюсь и бросаю взгляд в сторону стойки информации.
У меня перехватывает дыхание, когда я вижу его. Стальной гигант. Широкие плечи. Глаза, как у сына заката, и рот, созданный для абсолютного блаженства. Его красивое лицо омрачает озабоченный хмурый взгляд, но он исчезает, когда он замечает меня, сменяясь благодарностью, сожалением и удивлением.
— Брамс.
Я выпрыгиваю из гольф-кара и пускаюсь бежать.
47.
КАДЕНС
Мои
— Кейди.
— Что ты здесь делаешь?
Он оглядывается по сторонам, и его плечи слегка напрягаются.
— Пойдем со мной.
Я спотыкаюсь, когда он ведет меня прочь от информационной стойки. Мы пробираемся сквозь толпу, двигаясь бодрым шагом.
— От чего мы бежим? — Спрашиваю я, задыхаясь, чтобы не отстать.
— От нашего хвоста. — Ворчит он.
— Твой отец послал кого-то шпионить за мной? Как давно они следят?
Мое лицо бледнеет.
— Это не только мой отец. — Он качает головой. Его влажные от дождя светлые волосы вьются под ушами. — Это долгая история.
Мы быстро идем по аэропорту. Его хватка на мне как гранит. Все в нем — твердый бетон, с головы до ног. От кожи до души.
Неужели он действительно признался мне в любви по громкой связи в аэропорту?
Датч Кросс?
Правитель Redwood Prep?
Пошлее, чем герои в конце романтической комедии?
Мои губы кривятся.
Он оглядывается через плечо, и его брови нахмуриваются.
— Что смешного?
— Все, что происходит с тобой, должно быть напряженным, не так ли?
Он морщит нос. Он не понимает.
Я тоже не понимаю.
Легкое, бурлящее чувство распространяется по моему телу. Какую бы опасность не чувствовал Датч, ощущение внутри меня в десять раз смертельнее. Оно поглощает. Ослепляет. Такое решение, которое заставило Ромео и Джульетту выбрать трагическую концовку.
Жестокое, «все или ничего», «забери меня в ад и обратно».
Проклятие любви.
Теперь она оседает вокруг меня.
Крепкие объятия.
Никакого сопротивления.
Датч ведет меня ко входу в VIP-секцию.
— Мистер Кросс.
Кто-то отстегивает бархатную веревку.
Он затаскивает меня внутрь, не обращая на него внимания.
Как только дверь закрывается, я медленно иду по кругу, широко раскрыв глаза.
— В аэропорту есть отель?
Я таращусь, временно отвлекаясь на диваны, прилавки, уставленные закусками, и массажные кресла.
— Это частный лаундж.
Он задергивает шторы и запирает дверь.
Я смотрю, как он прохаживается по комнате, и по моему позвоночнику пробегают мурашки. Любовь не смягчила его так, как смягчила меня. Он все еще движется во тьме. Жесткие грани. В его глазах мелькают тени. Он все еще жестокий лидер Королей.
Но он также...
Что это?
Он также... мой.
Весь он — и хороший, и плохой, и... в общем, Датч Кросс много чего, но точно не уродливый.
Во что ты ввязываешься, Кейди?