Сломанная печать
Шрифт:
— Из Истеда, — неохотно ответила Мариса.
— Местная? Почему дома не живёшь? Ой, прости, — Келена на миг остановилась, ущипнула себя за руку. — Я такая болтушка. Утомила тебя уже. Не обращай внимания. Я часто буду что-нибудь спрашивать, если не хочешь, просто не отвечай. Я пойму.
Её искренняя улыбка показалась бесхитростной и открытой. Мариса промолчала.
+++
Несколько дней до начала учёбы пролетели быстро. Мариса привыкла засыпать под болтовню Келены, с которой, как оказалось, ей предстояло ходить на одни занятия. Поток первого курса состоял из студентов разных направлений. Базовые дисциплины
Разговорчивая и весёлая стихийница неожиданно понравилась Марисе. Она смирилась с постоянным бодрым зудением над ухом, умея отгораживаться, когда это необходимо. Огонь, бушевавший в Келене Эббис, совсем не пугал, озаряя всех, кто находился рядом, ярким и согревающим светом. Выносить неугомонную соседку было проще, чем бесцеремонных девиц из доходного дома. Магистр Дэй остался доволен, что «его девочка» нашла себе подругу. Разубеждать лекаря Мариса не стала.
В центральную залу, где сходились три крыла главного здания, Мариса и Келена пошли вместе. Накануне всем первокурсникам выдали нашивки в соответствии с их даром. Об одежде Ковенанта каждый должен был позаботиться сам, если желал. Вечером девушки пришили цветные лоскутки с символом своей магии на платья.
— Тебе бы пошёл золотистый, — Келена схватила Марису за плечи, насильно развернула к свету, изучая, как нашивка смотрится на одежде. — Красивые янтарные глаза… Жаль, могли бы и платья сшить. Брат говорил, что раньше для всех изготавливали форму, а теперь ректор Лазар экономит на всём, — она перевела взгляд на синий лоскуток — цвет мага стихий и надула губы.
Мариса хотела сказать, как ей не понравился Игнасиус Лазар, но вовремя прикусила язык. Не стоит откровенничать с Келеной. Подруга не всегда успевала за потоком мыслей и словами, вылетающими из неё со скоростью хорошо сплетённого заклинания.
— Интересно, как в Академии с развлечениями?! — Келена стремительно меняла темы. — Брат рассказывал о вечеринках с танцами и играми. Ты бы хотела попасть на такую?
Подружка чаще слышала только себя. Марисе не требовалось отвечать. Промолчала она и в этот раз. В Академии было только одно место, куда она стремилась попасть — библиотека. Чем скорее запретные учебники окажутся в её руках, тем безопаснее для самой Марисы и окружающих. Приёмов, выученных вместе с опальным магом Крэнком в трущобах Истеда, оказалось слишком мало. Она помнила, как чуть не подвела Виктора во время разговора с ректором.
— Мы рано пришли, — затараторила Келена. — Подожди меня у барельефа. Вон там, — она махнула рукой. — Возле Зала Иллюзий. Я сейчас… Мне надо… Я так волнуюсь из-за первого дня! Даже живот свело. Надеюсь, куратор будет молодой и симпатичный, — ловко лавируя между студентами, соседка убежала.
Торопиться Мариса не стала, поправила расшитую сумку, скрестила руки, прижимая её к телу, словно щит. Собираясь, она взяла с собой книжечку для записей, которую накануне подарил магистр Дэй, несколько отточенных карандашей и прочие необходимые вне дома вещи. Стипендию её ещё не выдали, поэтому Виктор позаботился
В широком и шумном коридоре она снова почувствовала волнение и неудобство. В бедном квартале до нищей девчонки никому не было дела. Там она легко могла избавиться от ненужного внимания, отвести глаза, внушить нужные ей чувства, чтобы спастись. Среди магов такие фокусы не пройдут. А вокруг постоянно перемещались и разговаривали люди. Чужие и опасные. Каждый из юных магов или опытных магистров случайно мог раскрыть секрет Марисы. Она слишком мало знала об амарантовой силе, чтобы спокойно существовать среди владеющих даром магии.
Несколько спешащих студентов наткнулись на девушку, одиноко стоящую посреди галереи. Мариса точно очнулась, собралась и выпрямилась, расправив плечи. Ей нельзя раскисать, никак нельзя. Лёгкой добычей для службы безопасности или любого противника она не станет, покажет, что и маленькая мышка умеет кусаться, защищая право на жизнь.
Возле входа в Зал Иллюзий быстро нашлось свободное местечко. В первый день учёбы здесь собирали новичков. Мариса пришла первой. Чтобы занять время она принялась разглядывать барельеф «Памяти погибших». Застывшие в движении фигуры магов вызывали боль и отчаянье, испытанные участниками рокового ритуала. У Марисы защемило в груди. Наверное, при создании композиции не обошлось без эмпата. Те, кто выбирал направление искусства, умели вкладывать чувства в предметы, передавая эмоции другим людям.
Она быстро пробежалась глазами по списку пострадавших. Юинги, Брумы, Фолэнты, Талесы… Самый цвет древней столичной аристократии. Никто не знает, насколько болезненной была их смерть. И только одного имени там не было. Мариса отвернулась. В глазах защипало. Долгое время она отталкивала от себя любую мысль о вине отца. Пришёл момент признать, что Фрост Талес ошибся, настояв на обновлении печати. На острове Мариса часто слышала пересказы истории гибели магов. Многие считали, что толкователь Талес не просто просчитался, планируя ритуал, а совершил намеренное преступление.
«Преступница и дочь преступника», — с горечью подумала Мариса.
Чуть заметное движение рядом отвлекло её от раздумий. Возле барельефа она находилась не одна. Молодой ментал, если судить по чёрному сюртуку с серебряными пуговицами, появился так тихо, что Мариса не сразу его заметила. Строгое лицо с плотно сжатыми тонкими губами не выражало и намёка на эмоции. В Марисе проснулось любопытство эмпата. Её дар был сломлен, но некоторые простейшие навыки сохранились. Какая-то тонкая нить внутри неё отозвалась, ощутив сродство со стеной льда, закрывающей незнакомца от мира.
Он ни на кого не смотрел, не пытался стать частью, бурлившей вокруг общности студентов. Он существовал сам по себе. Сосредоточенный и бесчувственный. Дар Марисы немного подсказал ей. И ещё сквозь собственную стену она ощутила укол вины за отца. У молодого ментала погиб кто-то из родных во время ритуала. Очевидный вывод причинил неудобство.
Мариса сделала маленький шажок в сторону, оставляя для чужого, глубоко скрытого горя больше пространства. Погружённый в созерцание барельефа молодой человек и не посмотрел на миниатюрную первокурсницу. Памятную доску он явно видел не первый раз. Судя по возрасту, ментал был выпускником Академии и каждый год отдавал дань скорбному прошлому.