Сломанная стрела
Шрифт:
Затем Тэлия возвратилась в Крыло Герольдов для беседы, мысль о которой отнюдь не вызывала у нее радостного предвкушения.
Она неуверенно постучала в дверь кабинета Элкарта и обнаружила, что он там не один: вместе с деканом Коллегии ее ждал Герольд Сенешаля.
В течение последующего часа Тэлия докладывала, как можно более бесстрастно, обо всем, что случилось за время ее стажировки.
Она нисколько не щадила себя и полностью признала, что скрывала тот факт, что теряет контроль над своим Даром; признала и то, что не сознавалась в этом, пока Крис ее не
Ее слушали в полном молчании; она закончила и сидела, держа сжатые руки на коленях, ожидая приговора.
— А что ты вынесла из всего происшедшего? — неожиданно спросил Элкарт.
— Что… что ни один Герольд не может выстоять в одиночку, даже Личный Герольд Королевы, — ответила Тэлия, подумав. — Может быть, особенно Герольд Королевы. То, что делаю я, отражается на всех Герольдах, и сильнее, чем поступки кого-либо другого, просто потому, что я у всех на виду.
— А в том, что касается правильного использования твоего Дара? — спросил Кирилл.
— Я… я еще не совсем знаю, — признала она. — Временами мне совершенно ясно, что нужно делать. Но чаще всего все так… так расплывчато. Полагаю, решение будет в очень большой степени вопросом взвешивания зла и необходимости.
Элкарт кивнул.
— Если будет время, я попрошу совета у Круга прежде, чем совершу что-то непоправимое. Но по большей части, боюсь, у меня не будет такой роскоши. А если я сделаю ошибку… ну что ж, приму последствия и постараюсь исправить ее.
— Что же, Герольд Тэлия, — сказал Элкарт, в глазах которого блестела — как Тэлия наконец-то поняла — — гордость, — Полагаю, ты готова для того, чтобы впрячься в хомут.
— Значит… я выдержала?
— Что я тебе говорил? — Кирилл покачал головой, глядя на своего коллегу. — Я же знал, что она не поверит, пока не услышит из наших уст. — Седовласый Герольд с гранитным лицом оттаял настолько, что тепло улыбнулся девушке. — Да, Тэлия, ты очень хорошо справилась; мы вполне довольны тем, что ты и Крис нам рассказали. Вы взяли безнадежную ситуацию, в которой были повинны разве что отчасти, и собственными силами кардинально ее изменили.
— И еще мы довольны тем, что ты рассказала нам только что, — добавил Элкарт. — Думаю, тебе удалось добиться достойного равновесия в этике обладания таким Даром, как твой. Ну а теперь, после бочки меда похвал, готова ли ты к ложке дегтя? Скоро состоится заседание Совета.
— Да, сударь, — ответила она. — Меня… предупредили.
— Рискну предположить, не только о самом заседании.
— Старший, мне пришлось бы скомпрометировать свои источники…
— Господь и Владычица! — острые черты лица Элкарта исказились: он пытался сдержать приступ смеха. — Она уже говорит, как Таламир!
Кирилл сокрушенно покачал головой.
— Вот именно, брат. Ну что же, Тэлия… увидимся на заседании. Тебе лучше идти: полагаю, Селенэй хочет обсудить с тобой кое-что до начала заседания Совета.
Тэлия поняла, что ее отпускают, и, распрощавшись с обоими, удалилась — легкими шагами и с легким сердцем.
— Тэлия… — Селенэй, отбросив все формальности, сердечно обняла своего Герольда. — Светлая Владычица, как же я по тебе соскучилась! Пойдем сюда,
Она втащила Тэлию в альков с гранитными стенами, где стояла единственная полированная деревянная скамья — рядом с коридором, ведущим в залу Совета. Как обычно, Селенэй была одета, как любой из ее Герольдов; о ее сане говорил лишь возложенный на золотистые волосы венец королевского червонного золота.
— Дай-ка мне хорошенько на тебя посмотреть. Гавани, ты замечательно выглядишь! Но так похудела…
— Пришлось есть собственную стряпню, — ответила Тэлия, — только и всего. Я бы попыталась увидеться с вами вчера вечером…
— Ты бы меня не нашла, — сказала Селенэй, с нежностью глядя на девушку, — Я заперлась с лордом-маршалом, обсуждали размещение войск на Границе. К тому времени, как мы закончили, я вымоталась так, что не захотела бы увидеть даже своего воскресшего отца. Проклятые карты! Кроме того, первую ночь по возвращении со стажировки всегда проводят с ближайшими друзьями, это традиция. Как же еще ты сможешь наверстать полтора года без новостей?
— Полтора года без сплетен, вы имеете в виду, — усмехнулась Тэлия. — Я так понимаю, что мы с Крисом сами дали пищу для некоторых из них.
— Судя по твоему небрежному тону, могу ли я заключить, что напрасно предполагала бессмертный роман между вами?
— В глазах Селенэй заплясало веселье, и она надулась в притворном разочаровании.
Тэлия с шутливым негодованием покачала головой.
— И вы туда же? Светлые Гавани, неужели все в Коллегии решили нас сосватать, хотим ты того или нет?
— Единственные исключения — Кирилл, Элкарт, Скиф, Керен и — представь себе — Альберих. Они все поклялись, что если ты когда-нибудь и потеряешь голову, то не из-за хорошенького личика Криса.
— Они… возможно, правы.
Селенэй заметила слегка беспокойное выражение лица своего Герольда и сочла разумным сменить тему.
— Ну что ж, я просто счастлива, что ты снова рядом, и не отказалась бы, чтобы ты была здесь в течение двух последних месяцев.
— Двух месяцев? Это имеет какое-то отношение к тому, из-за чего Элспет посылала нам навстречу Скифа?
— Она посылала? Вот бестия! Вероятно: действия Совета нравились ей ничуть не больше моего. У меня просят руки Элспет, и просьба исходит из такого источника, что мне будет очень трудно отказать.
— Продолжайте.
Селенэй откинулась на спинку скамьи, рассеянно поглаживая рукой подлокотник.
— Два месяца назад от короля Алессандара прибыл посланник с официальной просьбой ко мне обдумать предложение выдать Элспет за его Анкара. В пользу такого союза говорит многое: Анкар примерно ровесник Криса, а значит, разница в возрасте не так уж велика — в королевских браках случается и больше; говорят, он весьма хорош собой. Брак означал бы впоследствии объединение наших королевств, а у Алессандара сильная и хорошо обученная армия, гораздо больше нашей. Я смогла бы ввести в его державу Герольдов, а его армия заставила бы Каре подумать дважды, прежде чем когда-либо снова вторгаться к нам. Три четверти советников безоговорочно выступают за брак, остальные тоже относятся к идее благосклонно, но, в отличие от других, не пытаются запихнуть мне ее в глотку насильно.