Сломанная тень
Шрифт:
– Ну-ка стой! – закричала Катя.
Умница Моська кидаться не стал, занял оборону около ворот, чтобы из двора подлец не выскочил. Хоть мал, а зубы-то крепкие! Обнажил их и зарычал. Прорваться-то можно, только хромать потом долго.
– Ошибся, хозяюшка! – развел руками разносчик. – Прошу пардону! Не ту тряпочку подал! Сей момент исправим!
– Аксинья науськала? – догадалась Катерина.
– Какая Аксинья? – переспросил разносчик и посмотрел невинным взглядом, который еще больше укрепил Катю в подозрениях. – Не знаю никакой Аксиньи! Нате ваше мясо. И тыщу извинений, мадам. Ошибочка
– Ошибочка, говоришь?
– Ошибочка, – снова ухмыльнулся мясник.
– А за ошибочки надо платить! – строго сказала Катерина. – Пашинка штрафом будет!
«Данилке супчика сварю и Моську-умницу побалую!»
– Это с какой стати? – повысил голос разносчик.
– А с такой! Чтоб впредь не жульничал! А коли не согласен, на! Забирай свою пашинку. Только уж будь любезен, на нашу улицу больше не суйся. Всем про твои подвиги расскажу!
– Ты же уезжаешь завтра! – удивился мясник.
– Аксинья сказала?
– Ну да! – сознался детина.
– Перепутала она! Я здесь навсегда!
Тоннер не выспался. Засиделся за атласом, а в девять утра Данила постучал:
– Илья Андреевич! Карета подъехала, а в ней какой-то полковник! Вас требует!
Какое счастье иметь слугу! Хорошего слугу! Одежда вычищена, высушена, сорочка свежая, накрахмаленная. Обидно такую надевать впопыхах. Эх, жизнь врачебная! Ни ночью покоя, ни с утра! Что опять приключилось?
Спустившись по лестнице, Тоннер чуть не налетел в дверях на Макара. Тот, опираясь на метлу, раскачивался на ветру:
– Илья Андреевич! Христом Богом! Гривенник! – и руку протянул, словно на паперти. Тоннер мимоходом глянул и испугался. Правый глаз у пьяницы есть, а левого нет, вместо него бульба синяя висит.
Не достав вчера денег, сторож украл у Аксиньи заначку. Давно тайничок приметил – около печки, дощечку в полу надо сдвинуть. Только денег там с гулькин нос лежало, на чекушку. Пылавший внутри пожар загасить этакой малостью не удалось, потому полез в тайничок вторично. Вдруг не все выгреб? Тут Аксинья его и застукала. Хорошо, вода в баке не успела вскипеть, даже приятственно вышло, когда она ему спину окатила. А вот скалкой отделала всерьез! По всему телу синяки, глаз заплыл. Когда Аксинья опомнилась, поняла, что натворила, то сперва побежала к докторам за мазями, а потом сама штофчик приволокла. Испугалась, дура, что без кормильца останется! Заснул вчера Макар с верою в светлое завтра, но утром Аксинья переругалась с мясником и опять погрозила супругу скалкой.
– Поможите, Илья Андреич!
Тоннер пожал плечами. Запереть бы пьяницу в подвал на неделю да, кроме воды и хлеба, ничего не давать. Может, и вылез бы из запоя.
Макар проводил Тоннера тяжелым взглядом. «Докторов полон двор, а подлечить некому. Брезгуют! А если вдуматься, кто они без меня? Морг и тот отпереть не могут. И двор мести не способны! А уж дров наколоть и подавно! Однако не ценят рабочего человека! Эх! Вот помру, тогда и поймут, что сироты они без меня убогие! Даже немец этот поймет! Все беды от него! А кто это в карете его дожидается? Батюшки светы! Никак обер-полицмейстер? Боже мой!»
Макар в кутузках был частым гостем (то драка, то пьяная поножовщина), а петербургский обер-полицмейстер Киршау регулярно
Не ожидал Макар от себя такой резвости. В глубь двора словно на метле перелетел. Собственно, так и было, без орудия труда держаться на ногах дворник не мог.
– Доброе утро, Тоннер! Садитесь, покатаемся! – предложил Киршау, как только кучер распахнул перед Ильей Андреевичем дверцу черной казенной кареты.
– Доброе утро, Карл Федорович! – ответил опешивший Тоннер. – У вас кто-то заболел?
– Нет, слава богу! Дело у меня к вам! Удивлены, конечно?
– Весьма, господин полковник!
Тоннер был весьма стеснен в средствах, поэтому, кроме службы в Медико-хирургической академии, имел частную практику (пока весьма небольшую), выполнял поручения Физиката (проверял, не нарушают ли лавочники и кабатчики санитарных правил) и за небольшую плату привлекался полицией в качестве судебного медика. Впрочем, все коллеги Тоннера подрабатывали, где могли: жизнь в столице дорогая!
С полковником Киршау Тоннер был знаком, но не близко. До недавнего времени Карл Федорович был полицмейстером одного из отделений [15] , а после бесславного изгнания Шкурина занял его место. Что привело его к Тоннеру, да еще в такую рань?
– Вас все очень хвалят! – словно прочитав мысли доктора, коротко пояснил полковник. – Говорят, умный вы человек. Видите то, чего не видят другие…
– Благодарю, господин полковник!
– А правда ли, что в какой-то глухой деревеньке самолично раскрыли загадочные убийства? [16]
15
Отделение объединяло 3–5 частей Петербурга.
16
Подробнее роман В. Введенского «Старосветские убийцы».
– В общем-то да!
– Вы-то мне и нужны! Как считаете, если в одной и той же квартире вчера один господин застрелился, а сегодня другой повесился, это может быть случайностью?
– Я думаю, нет! А кто, простите, повесился? – похолодел Тоннер. Кто вчера застрелился, Илья Андреевич вспомнил сразу – граф Ухтомцев.
– Барон Баумгартен!
– Святая Дева Мария! – Илья Андреевич перекрестился.
– Знали его?
– Да!
– Близко?
– Нет, вчера познакомились! Барон чистил оружие и случайно выстрелил себе в руку. Я достал пулю, обработал рану…
– Получается, вы его лечащий врач?
– Нет, я просто оказал первую помощь…
– Не спорьте! Вы – лечащий врач, и это великолепный предлог осмотреть тело покойного.
– Простите, а зачем искать предлог? Я могу осмотреть его как судебный медик…
– Увы, нет! Эксперта вызывали без меня и пригласили вашего коллегу, Шнейдера.
– Вы не доверяете его заключениям? – деликатно уточнил Тоннер.
– Нет! Отчего же? Доверяю, конечно! Тем более выводы делает не он, а следственный пристав…