Сломанная
Шрифт:
— На кого? — переспросила Соня, поглаживая мурчащую Масю.
— На Джоконду, — повторил Юра, делая шаг вперёд. И, пользуясь тем, что руки у Сони были заняты Масей, сам поднял ладонь и провёл ею по щеке девушки, не опасаясь, что его оттолкнут. — «Мона Лиза», картина Леонардо да Винчи. Ты так же, как она, сейчас загадочно улыбаешься. Я всегда думал, что Джоконда находится в процессе, она только начинает улыбаться, и да Винчи изобразил зарождение улыбки. Оттого она и кажется загадочной.
Уголки губ Сони дрогнули, и улыбка стала чуть шире. Да и глаза
Если раньше Сонины голубые глаза напоминали Юре лёд, то теперь он явно постепенно таял…
— Да ты поэт, Юра, — сказала девушка с иронией. — «Зарождение улыбки»… Надо же такое придумать.
— Ну, стихов я, в отличие от отца, никогда не писал, а вот музыку пытался. Но… нет у меня к этому всё же таланта, — ответил Юра, не опуская руку. Так и продолжал поглаживать Соню по щеке. И ему казалось, что он видит биение Сониного пульса в зрачках девушки. — Играть музыку я могу, а сочинять не выходит. Не всем дано создавать, видимо, некоторые могут только повторять уже созданное.
— Да… — прошептала Соня, будто заворожённая движениями Юриной ладони и его словами, и он уже хотел наклониться и поцеловать девушку, как Мася всё испортила. Оттолкнулась от Сони и, мяукнув, спрыгнула на пол, разрушив тягучую и волнующую атмосферу между ними.
Соня тут же, опомнившись, отошла назад, и Юра опустил руку.
— Я надеюсь, ты будешь обедать? — поинтересовался он, пока Соня не убежала прочь. Юра видел, что она в смятении. — Я рыбу купил, как ты просила. А ещё фруктов. И газировку с мороженым, но это мне. У тебя горло, и вообще.
— И вообще… — эхом повторила Соня и как-то растерянно вздохнула. — Да, буду обедать. Мой руки и пойдём. Я там картошку сварила.
45
Юра
Сегодня Соня ела с большим аппетитом и почти не кашляла, что очень радовало Юру. Сам он продолжал чувствовать себя так же нормально, как и в воскресенье, когда Соня только заболела — его даже насморк не прихватил, из-за чего девушка очень удивлялась и говорила, что у неё так не получилось бы.
Во время обеда Юра, как и все предыдущие дни, развлекал Соню разговорами. Рассказал про Машину диету, поведал подробности поездки на собеседование, а ещё…
— Когда ты сидел на перилах моста, то упоминал какой-то анекдот, — вдруг произнесла Соня, увлечённо поедая крупную тёмно-бордовую черешню, мясистую и настолько аппетитную, что Юра и думать забыл про своё мороженое. Тоже сидел и ел черешню из одной миски с Соней. — Про какого-то лося. Что за анекдот? Я всё хотела, но забывала у тебя спросить.
— А-а-а… — протянул Юра, провокационно улыбнувшись. Ему вдруг стало дико интересно, будет ли Соне смешно, когда она услышит этот анекдот, или нет. — Ну, простой анекдот на самом деле, но не все понимают. Сидит лось на рельсах. К нему подходит другой лось и говорит: «Подвинься».
Несколько секунд Соня смотрела на Юру непонимающим взглядом, а потом открыла рот… и хихикнула.
Звук был настолько неожиданным,
— Поняла, значит, — кивнул Юра довольно, решив не акцентировать внимание на том, что Соня при нём впервые засмеялась. — Я рад. Давай я тогда тебе другой анекдот расскажу. Про Супермена.
— Про кого? — В голосе Сони слышался интерес, и глаза сверкали, как у обычного человека, и не было в них ни грусти, ни печали. — Я про него ни одного анекдота не знаю.
— Сейчас узнаешь. В общем, приходит мужик под утро домой, пьяный и помятый, звонит в дверь. Открывает жена, видит его и говорит: «Ну, здравствуй, Супермен! Проходи!» Мужик идёт в квартиру, жена спрашивает: «Завтракать будешь, Супермен?» Мужик молчит. Жена интересуется: «Ты где шлялся-то, Супермен?» Тут уж мужик не выдерживает, возмущается: «Да что ты всё заладила — Супермен да Супермен!» Жена: «Ну как же? Только Супермен надевает трусы на брюки!»
Соня поначалу как-то сдавленно булькнула, будто старалась сдержать рвущийся наружу смех… а потом всё-таки засмеялась.
Юра улыбался. Ему нравился Сонин смех — нежный, глубокий и искренний, слегка захлёбывающийся, как будто она торопилась смеяться, пока смешно…
— Давай ещё расскажу, — продолжил Юра, когда Соня успокоилась и замерла, стирая ладонями слёзы со щёк. Да, смех затих, исчез — но улыбка на её губах пока оставалась. — Папа однажды рассказал, когда Володе и Юле к врачу надо было идти. Приходит мама с мальчиком в поликлинику на прививку, он кричит на всё отделение. Медсестра говорит: «Что же ты кричишь, мальчик? Давай я тебе расскажу, против чего тебя будут прививать!» А мальчик отвечает: «Я знаю! Против моей воли!»
Соня вновь засмеялась, но более чистым смехом — словно вспомнила, как это правильно делается, — и сказала, покачав головой:
— А я ни одного анекдота не помню. Никогда их не запоминала, из головы вылетают. Цитаты некоторые помню, из книг или фильмов, стихи, которые в школе или институте учила, а анекдоты — нет.
— На самом деле я тоже не так уж и много их знаю, — хмыкнул Юра. — Но тебе хватит. Ещё рассказать?
— Давай.
В результате Юра рассказал штук пятнадцать анекдотов — все, которые помнил. Если бы умел, он бы их и сам начал придумывать, лишь бы Соня продолжала улыбаться и смеяться.
Но после пятнадцатого она вдруг зевнула, и Юра встрепенулся:
— Давай-ка в кровать. Ты ещё не до конца выздоровела, иди полежи часок. Как говорится — после сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать.
— Ну, раз по закону Архимеда, тогда ладно, — покладисто согласилась Соня и поинтересовалась: — А ты чем будешь заниматься?
— Пока посуду помою. Потом… не знаю. А что?
— Да я погулять хотела… Не сейчас, а вечером, когда жара спадёт. Хоть полчасика. Температуры уже нет, очень хочется воздухом подышать. Дома я… — Соня помрачнела, тяжело вздохнув. — С ума я схожу в четырёх стенах.