Сломанные каблуки, или Миссис Совершенство
Шрифт:
Я была унижена. Страшно унижена. Смогу ли я отвечать на звонки? Назначать встречи? Вынимать бумагу из принтера? Я собирала сотни тысяч долларов для школы, организовывала буквально все школьные мероприятия, возглавляла родительский комитет, представляла нашу школу в Объединенном фонде Беллвью…
Мои щеки горели.
— Да.
Марта не сводила с меня глаз.
— Будет много дел. Твои потенциальные коллеги — упорные и творческие люди.
Я выпрямилась.
— В колледже я изучала сферу общественных отношений, а до брака занималась
Она спокойно пожала плечами:
— Но после этого ты не работала десять лет.
— Возможно, мне не выписывали чеки, Марта, но в течение последних десяти лет я вкалывала каждый день.
Губы Марты вздрогнули.
— Тогда зачем тебе эта работа?
Я была не в силах подавить раздражение.
— Я уже и сама сомневаюсь… — Она подняла брови, и я добавила: — Я хочу работать и знаю, что от меня может быть польза. Мне всегда удавалось то, за что я бралась. Но наверное, я вряд ли смогу принять твое предложение…
Марта даже не поморщилась.
— Почему?
Не следовало этого говорить. Нужно прикусить язык. Нельзя же бухнуть ей, что она мне не нравится. Работать на Марту для меня все равно что выпить крысиной отравы.
— У нас мало общего, — тактично ответила я.
— Сомневаюсь, что наличие общих черт в данном случае принципиально. Я владею компанией. Я босс, ты мой сотрудник… — Марта встала и придвинула ко мне несколько ярких брошюр. — Вот чем занимается «Зинсер дизайн». Здесь есть образцы наших проектов. Посмотри. Почитай. Если заинтересуешься и решишь вторично прийти на собеседование, позвони в офис Сьюзен. В любом случае удачи, Тэйлор. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.
Она от меня отмахнулась. Краска прилила к моему лицу, я с трудом поднялась и неловко сгребла брошюры и буклеты.
— Спасибо. — Голос оборвался.
— Тэйлор…
Я обернулась, но не смотрела ей в глаза.
— Ева слышала в школе, что у вас… трудности. — Марта запнулась. — Конечно, в этом мало утешения, но… прими мои соболезнования. Твоим детям наверняка сейчас нелегко.
Я ушла как можно быстрее. Нужно убираться отсюда. Бежать.
Это слишком страшно, слишком больно.
Марта Зинсер меня жалеет.
В пятницу утром я разбудила девочек и отправила в школу, а потом повезла Тори в сад. По пути я изо всех сил стискивала зубы, чтобы не издать ни звука.
Я была в растерянности.
В страшной растерянности.
Мои пальцы судорожно стискивали руль, левый каблук вонзился в пол. Понятия не имею, кто я теперь. Что это за женщина. Кого скрывают дорогая одежда и макияж.
Каждый день я одеваюсь, причесываюсь, мажу лицо кремами и лосьонами, но теперь понятно, что я не создаю ничего нового, а лишь приукрашиваю уже имеющееся. Как будто где-то в мире существует моя улучшенная копия и я полна решимости ее разыскать и сделать подлинной реальностью. Потому что, честное слово, нынешний вариант недостаточно
У меня вырвался слабый вздох. Я еще крепче сжала губы, и мои глаза наполнились горячими слезами. Нельзя плакать. Нельзя. Я сморгнула и сосредоточилась на дороге.
— Мама… — послышался голосок Тори с заднего сиденья.
Я шмыгнула носом.
— Да, детка?
— Тебе плохо?
Я сглотнула — так сильно, что заболело горло.
— Нет, крошка. Просто мама немного простыла.
Отправив Тори в сад, я решила пойти в клуб. Была пятница, можно заняться йогой или пилатесом. Это поможет. Может, печаль отступит. Но мне было слишком грустно, чтобы куда-то идти, переодеваться, видеть других. Я никого не хотела видеть. Даже себя.
Вместо этого я отправилась домой, сбросила сапоги, сняла платье и забралась в постель, в кружевном лифчике и трусиках стоимостью пятьсот долларов.
Я зарыдала.
И как я могла подумать, что лифчик и трусики за пятьсот долларов что-то изменят? Как могла подумать, что одежда, пусть даже дорогая, шикарная, способна изменить меня?
О Господи! Все эти потраченные деньги… купленные вещи… Зачем? Чтобы почувствовать себя лучше? Счастливее?
Прошло несколько часов — я продолжала лежать. Я даже немного вздремнула, но и после этого у меня не было сил встать.
Возможно, в фирме Марты Зинсер есть для меня подходящее место. Если бы мне позарез была нужна работа, второго собеседования не потребовалось бы. Я бы вообще больше не беспокоилась, а начала бы зарабатывать деньги сразу. Никаких дворовых распродаж. Никаких тревог по поводу Натана и его решений. Я по крайней мере могла бы содержать семью.
Но Марта… работать на нее… быть ее секретаршей…
Я закрыла глаза, рисуя себе независимый облик Марты, — возможно, это именно то, чего мне недостает. Она живет как хочет. И несомненно, ей нравится быть не похожей на остальных.
Я лежала в постели, смотрела в никуда, размышляла и чувствовала себя страшно несчастной.
Зазвонил телефон.
Я не хотела брать трубку. Не хотелось отвечать. Пусть оставят сообщение. Но после третьего звонка я преодолела собственное недовольство и потянулась к трубке.
— Алло.
— Тэйлор? — Это Люси, и голос у нее хрипел от слез. — Ты занята сейчас?
— Нет. Не занята. Что случилось?
— О Господи, Тэйлор… о Господи… Что я наделала? — От горя ее голос звучал пронзительно. — Я все погубила, я хочу умереть… больше так не могу…
— Где ты? — перебила я.
Она всхлипнула.
— Не знаю. Где-то на Четыреста пятом шоссе. Просто езжу кругами. Не знаю, что делать и куда идти, а остановиться боюсь. Иначе я не знаю что с собой сделаю…
Она икала и плакала, и я поняла, что в таком состоянии вести машину ей опасно. Глядя в окно, я увидела, что на улице пасмурно, но сухо. Дождя не было.
— Приезжай, Люси. Немедленно.
— Не могу, — вздохнула она. — Не могу. Я все время плачу. Не хочу, чтобы меня сейчас кто-нибудь видел…